Белла в экстазе закричала, а Чарли в то же мгновение почувствовал дразнящее, захватившее его напряжение. Тело сделало свое, и Чарли упал на грудь Беллы, даря ее чреву обильную струю юности. Белла, чувствуя, как щедрое семя оросило ее лоно, в порыве благодарности застонала, а Чарли в свою очередь закричал и закатил глаза, поставив точку в этом сладострастном спектакле.
Крик этот стал своеобразным сигналом к совершенно неожиданному действу. Неясная человеческая фигура вышла из-за кустов, и удовольствие нежных любовников резко пропало.
Чарли отпрянул от этого привидения, будто от змеи, поспешно вынув член из теплого местечка.
Белла втиснулась в злополучную скамью, закрыла лицо ладонями и боялась проронить хоть слово. Кровь застыла у нее в жилах, но она все еще пыталась сохранять присутствие духа.
Мужчина стремительно подошел и велел Чарли привести в порядок свою одежду.
— Что ты натворил, бесстыдник? — процедил он сквозь зубы. — Неужели ничто не способно остановить твою необузданную страсть? Ты оскорбил своего отца! Как ты теперь посмеешь смотреть в глаза ему? Мои моральные принципы и мой долг вынуждают меня известить его о твоем поведении! Его гнев будет безграничен, как только он узнает, какое зло чинит его единственный сын!
Держа Чарли за руку, незнакомец вышел из тени, и любовники увидели полного сорокапятилетнего мужчину небольшого роста. На нем была ряса, ясно очерчивающая его мускулистое тело, а из-под очков решительно и возмущенно смотрели темные блестящие глаза, являющиеся украшением и без того красивого лица.
Чарли молчал в великом смущении, а незваный гость обратился к Белле:
— Я с возмущением и отвращением говорю тебе, бедное дитя, что ты забыла о наставлениях церкви! Тебе не дорога собственная честь! Как ты позволила этому порочному, бесцеремонному, развращенному юнцу покуситься на твой запретный плод? Знаешь, что ждет тебя теперь? Тебя выгонят из дома дяди, тебя станут презирать друзья, ты будешь влачить жизнь скота на полях. Словно Навуходоносор в древности, выгонят тебя твои сородичи! Как зачумленная, станешь ты бродить одна, собирая подаяние на больших дорогах! Так и будет, о дитя греха, отдавшееся Сатане!
Незнакомец все говорил и говорил, а Белла меж тем уже валялась у него в ногах, со слезами и мольбами прося прощения.
Но священник не стал ее слушать.
— Ни слова более. Бессмысленно умолять меня, это лишь усугубит вашу вину. Единственный выход — известить обо всем ваших опекунов. Это подсказывает мне мой долг, мой внутренний голос. Они должны знать о моем богопротивном открытии.