– Не ссорились?
– Да нет… Ну как – иногда бывало уж… как у всех.
– А как у всех? – вдруг оживилась Виктория.
Жанна взглянула на все так же стоящую у стены Вику с недоверием. «А это еще кто?» – выразил ее взгляд, однако после секундной заминки девушка все же ответила:
– Всякое бывает. Семья, че уж тут говорить-то особо.
Виктория вскинула брови, как экзаменатор, который колеблется между «тройкой» и «неудовлетворительно» и в конце концов ставит «три», лишь бы второй раз не встречаться с этим студентом, поступление которого в вуз является наглядным доказательством коррупции во время приема ЕГЭ.
– Последний вопрос, – заторопился Салимов, поняв, что Жанна уже плохо слушает его. – У ваших квартир совместная стена, что-то слышали вчера вечером? Кто-то приходил к ним?
– Ну да, приходили.
– Кто?
– Я не знаю, тут слышимость не очень хорошая. Но я слышала звонки. Часов в девять вечера. Потом где-то полдесятого, наверное… Потом часов в двенадцать ночи мы слышали громкий крик… Это… – Девушка всхлипнула. – Это когда Валеру… из окна толкнули.
– Звук удара слышали?
– Нет.
– Почему не вызвали полицию?
Молодая мама всхлипнула:
– Мы думали, наркоманы на улице опять орут. У нас окна на лесопосадку выходят, там каких только криков нет. То трахаются, то бухают…
– И вас не смутило, что крик на этот раз был не снизу, а сверху?
– Мы не поняли этого, – пробормотала женщина, смутившись, и малыш на ее руках издал протяжный длинный вой, который эхом пробежался по всем этажам, вопреки законам физики обретя от этой пробежки дополнительную силу.
– Еще что-то слышали? Крики в квартире? Звук разбитого стекла? – тараторил Салимов, стараясь закончить до того, как ребенок окончательно изойдется плачем.
Жанна отрицательно покачала головой:
– Слышимость плохая. Я же говорю, новый проект, это не хрущевка; если у нас вечером телевизор включен, то вообще бесполезно. А мы как раз ребенка уложили, сели фильм смотреть… А вот, кстати, и мой муж на обед пришел, – с облегчением выкрикнула женщина, энергично качая хныкающего ребенка, пытаясь говорить через его голову, чем вконец вывела беднягу из терпения.
Из лифта вышел молодой худощавый парень в зеленой хипстерской куртке и желтой шапке с индейскими узорами.
– Да, прекрасные люди… были, – поправился дизайнер и ловким движением снял с двери табличку с просьбой без позитива не входить, повертел ее в пальцах, сунул в карман и продолжал: – Вчера заказ им из ресторана принесли часов в девять, потом Валерка с работы пришел. Потом…
– Откуда вы знаете, что в девять часов принесли заказ из ресторана? – уточнил Яровкин.