Следователь ловко поддел ногтем пломбу квартиры номер 101 и широким жестом распахнул дверь:
– Добро пожаловать на место происшествия!
Однако на этот раз на кафедре отмазологии имени Виктории Берсеньевой имелась железная отмазка без применения стратегического кудрекрутящего оружия.
– Нет, нет, так мы не договаривались, – заявила Вика, отступая к лифту. – Фото, фото, все на фото! Ты что, меня ж вывернет! Я же филолог, а у нас, у филологов, воображение художественное! Я же все улики перепорчу. Нет-нет! Только фото! Пока-пока, Борис, пиши, звони, я вся твоя на этом деле!
Второй раз Борис не успел перекрыть ходы отступления своего эксперта. Виктория по-кошачьи прошмыгнула в лифт и тут же нажала на кнопку первого этажа, даже не дожидаясь, чтобы я последовал за нею. Двери захлопнулись.
– Саша, жду тебя в машине! – услышал я сквозь звуки отъезжающей от площадки кабины лифта.
Борис лишь перевел удивленные глаза с плотно сомкнутых лифтовых дверей на меня, но мне нечем было пояснить его недоумение.
А не замахнуться ли нам, понимаете, на Вильяма нашего Шекспира?
«Берегись автомобиля» Из кинофильма
– Сколько времени? – бросила Вика, отчаянно давя на газ.
– Почти три часа.
Я не понимал, куда она так неслась, а она не собиралась объяснять. От всех ее сегодняшних недоговорок, капризов, нехотелок, требований помощи, неожиданных откровений и других тайн мадридского двора разной степени тяжести я устал чудовищно и поэтому ничего не спрашивал. Какое-то время мы ехали молча. Она заговорила первой.
– В три, – многозначительно сказала она, выруливая на одну из центральных улиц нашего района, откуда до дома оставалось минуты четыре-пять. Я не ответил, демонстративно глядя в окно.
– Он сказал, что придет в три, – пояснила Виктория, бросив на меня косой взгляд.
– Кто он? – уточнил я, давая понять, что если разговор ведется на равных, то я готов говорить. Удивительно, но иногда с Викой надо как с шипящей дикой кошкой, тогда она сбавляет обороты.
– Я обещала одному адвокату. Еще до всей этой истории с лобстерами.
Теперь наконец-то худо-бедно прояснилось, почему она целый день пыталась срулить с работы, используя для этого самые неестественные средства вроде лака для волос и собственных актерских талантов, которых, впрочем, хватило ненамного. «Я не такая, я иная, я вся из блеска и минут», – это, кажется, из какой-то пьесы, а ведь можно было объяснить самыми обычными словами. И слова эти оказались просты и тривиальны: «оскорбление чести, достоинства и деловой репутации». Новое дело, новый клиент, новый вызов.