Я хочу сказать, что, кроме училки, стоявшей в дверях, и директора, которого мы не видели, но чей голос слышали, там, в коридоре, находился кто-то еще. Мы не могли его видеть, но чувствовали, что он там, что именно он вызвал такой переполох у двери нашего класса. Мы отлично знали правила и ритуалы, которым подчинялась наша школьная жизнь, но это было что-то новенькое: за дверью явно стоял чужак.
Когда директор наконец ушел, дверь класса закрылась, а учительница вновь вернулась к столу, я неожиданно осознал, что стою, затаив дыхание, и, чтобы не задохнуться, так громко и глубоко вдохнул, что ко мне обернулся весь класс: и первоклашки, и «проветренные», и учительница, и те, кого она держала за руки — чужаки.
Их было двое, и мы сразу не поняли: то ли это два мальчика, то ли две девочки, то ли мальчик и девочка. Обо мне все тут же забыли, уставившись на новеньких, и только они продолжали с серьезным видом смотреть на меня. «А разве можно задохнуться от воздуха?» — спросили они у меня позже, по-моему, вечером того же дня. «У меня был приступ апноэ», — ответил я, чтобы поставить их на место и не потерять лица. Слово «апноэ» их заинтересовало, они захотели узнать, что оно означает, для чего нужно, короче, я их заинтересовал и был выбран ими в качестве гида, друга, а также переводчика, поскольку в их французском было много пробелов. Можно было и не искать директора, не успевшего дать мне подробных инструкций, касавшихся тайного задания, я сам все понял, но не испытал особой гордости. Мне также стало ясно, что остальные шестеро представителей четвертого класса не получали никакого задания. Только я, и больше никто.
«Я хочу познакомить вас с Лео и Камиллой Ван Брекер-Дефонтенами», — произнесла наша учительница с необычайной торжественностью, которая шла ей так же, как корове туфли на шпильке, объяснял я позднее своему дружку Полю. Училка от волнения раскраснелась, затем, вновь собравшись с силами, на одном дыхании быстро выпалила: — Это Лео и Камилла, они останутся с нами до конца учебного года, прошу вас помочь им привыкнуть к новой жизни.
— А кто из них мальчик? — крикнул один из малышей, Клод Бланкар, имя которого я никогда не забуду, и возбужденный класс взорвался от хохота.
Учительница до того растерялась, что на нее было жалко смотреть. Она стояла, не зная, что ответить, а на лице новеньких я прочитал сочувствие, от которого у меня перехватило дыхание. В то время как весь класс насмехался над ними, они с жалостью смотрели на учительницу, переживая, что из-за них она оказалась в неловкой ситуации.