Эта же газета сообщила 16 октября о советском разъяснении, сделанном через агентство «Гавас». В нем утверждалось, что Андрей Фехнер являлся секретарем советского полпредства в Берлине в 1924–1926 годах. Затем он был редактором в балтийской секции НКИД в Москве до декабря 1929 года, а позднее был назначен первым секретарем, поверенным в делах советской дипломатической миссии в Ковно (Литва). Он находился там непрерывно и в настоящее время проводит свой отпуск в СССР. Добавим, что ОГПУ высказало в это время мнение, что под влиянием публикаций Бурцева белоэмигранты попытаются совершить в отношении этого дипломата — Андрея Васильевича Фехнера — акт мести, и высказалось за отмену его поездки в Ковно. Лишь 20 ноября 1930 года было принято специальное решение Политбюро ЦК ВКП(б) о разрешении его выезда в Ковно. Впоследствии АВ. Фехнер работал в Западном отделе НКИД, занимавшемся Литвой и Латвией>{199}.
В связи с советским извещением в «Гавас» о Фехнередипломате Бурцев поспешил 17 октября ответить через «Последние Новости» что не знает, существует ли ковельский Фехнер, но его Фехнер работал в Берлине в 1929–1930 годах. При этом он не преминул негативно отозваться о злобных выступлениях газеты «Возрождение».
Вскоре становится известно, что Бурцев действительно поддерживал связь с Фехнером через бывшего чекиста, ставшего одним из первых невозвращенцев, — Евгения Думбадзе. 18 октября 1930 года газета «Последние Новости» опубликовала его рассказ. Тот утверждал, что еще 18 мая 1929 года, когда ездил с товарищем в Берлин, с ними в одном купе ехал Кутепов. По словам Думбадзе, за генералом уже тогда велась слежка чекистов, и в Берлине в разговоре с одним из большевиков тот, приветствуя его, спросил с иронией в голосе: «Вы путешествовали с генералом?». В тот момент, говорил Думбадзе, он не придал этим словам большого значения, но после похищения Кутепова вспомнил этот разговор и понял, что ГПУ Берлина следило за генералом и было в курсе всех его перемещений.
В ноябре 1929 года предполагавшаяся встреча Думбадзе с Фехнером не удалась. Но в мае 1930 года они встретились в пивной, именуемой «гитлеровской», на окраине Берлина и разговаривали около часа. Фехнер просил связать его с Бурцевым. Он сообщил, что Кутепов умер на следующий день после похищения, и он может все рассказать об этом, добавив, что его тело было через Данциг отправлено в Москву и уничтожено в присутствии Ягоды. Фехнер утверждал, что Кутепов «бьш в сетях предателей», и назвал Думбадзе имена двух из них. Как понял Думбадзе, Фехнер был непосредственным участником операции и даже подсаживал Кутепова в машину. Тот садился в нее добровольно. Сам Фехнер не считал себя убийцей, так как не он приложил тампон с наркозом к лицу генерала, к тому же его смерть оказалась неожиданной для участников операции. Со ссылкой на Фехнера Думбадзе утверждал, что никто из парижских чекистов не участвовал в захвате Кутепова, все участники этого похищения были из Берлина. Труп был уничтожен в московском крематории, а до этого был составлен протокол с подробным описанием тела и примет. Фехнер предлагал для доказательства назвать их все (родимые пятна и пр.).