— До конца жизни? — Приподнял я бровь.
Артем сцепил ладони в кулаки, но потом выдохнул и ответил расслабленно.
— Пусть будет год. Если кто-то сможет исправиться...
— Пребывая на самом дне? — Усомнился я в возможности подобного.
— Если кто-то додумается самостоятельно пойти в полицию и покаяться. Если кто-то уйдет волонтером в туберкулезные диспансеры и хосписы для обреченных. Если кто-то завербуется в охрану границы. Я прощу.
— Хорошо, — забрал я листки себе в карман. — Будет сделано.
— Твой долг закрыт, — буднично подытожил Артем.
— Пойдем спать, — ободряюще пригласил я его, указав на вход в здание. — Тебя пустят и проводят в номер. Я машину запаркую позади здания и тоже спать.
— Спокойной ночи.
Оставил машину, вышел в посветлевшую уже у горизонта ночь, потянулся руками вверх. Хрустнули листочки, переданные Артемом, во внутреннем кармане. Равнодушно поправил их и шагнул в сторону здания. Где и замер на полушаге.
Быть может, была тому причиной усталость, выкристаллизовавшая разум до чистоты. А может — холодный ветер, налетевший и пробравший до озноба. Или же хруст той бумажки со списком обречённых людей стал последним звеном в цепочке мыслей, до поры таящихся в подсознании. Слишком часто и искренне мне это повторяли в последние дни.
— Я действительно чудовище, — произнес еле слышно, констатируя факт.
И эта мысль потянула тоской другую — напомнив свое же обещание доказать одной бедовой девушке, что это совсем не так... Доказать неправду?
Требовался совет, но на пустой парковке не было никого. Хотя, наверное, не было никого даже в целом городе, к кому бы я прислушался. А вот дома...
Сопоставил время — у них уже восемь часов, проснулись.
— Алло? Тонь, Катю позови и громкую связь... Мне помощь нужна. Пришла? Привет, Кать. В общем... Что там за звуки?
— Тут Брунгильда прибежала на твой голос и хочет зализать телефон, — со смехом ответили мне.
— А еще Машк пришел и ходит кругами, — прыснула Катя. — Так что хотел?
— Ну-у... — Смутился я от того, что в такой момент улыбаюсь, представив собаку и кота. — В общем. Ваш брат чудовище...
— Конечно, чудовище! Только сейчас позвонил! А мы, между прочим, волнуемся!
— Да нет... Я действительно чудовище. Я аморальный человек, готовый на все.
— Ради семьи и друзей, — поддакнули мне одобрительно.
— Разве это нормально? — Усомнился я. — Меня тут со слезами обвиняли, что нет...
— Кто тебе там такую чушь рассказывал, а? — Разгневанно произнесли в трубку на оба сестринских голоса.
— Да вот... Я тут жизнь целому роду испортил, вроде как...