— При условии, что специалистам никто не будет мешать и вмешиваться в работу. — Пошел я на уступку. — Бригада из шести...
— Трех.
— А в особой секции тоже есть проблемы с влажностью? — Наклонил я голову.
Тот насупился и уперся взглядом. Я не отводил свой в сторону, убрав улыбку. В его воображении он наверняка сладко душил меня, вырывая хрипы из пережатой глотки. В моем воображении на его месте была пыль, которую унесет дуновением сильного ветра. Ветер приближался — в окружающей тишине и напряжении это ощущалось особенно остро.
— Ничего такого, с чем не справятся два квалифицированных техника за день, — отвел он взгляд первым.
И не говорите мне про пропуска и допуски. Внутри структуры, созданной, чтобы создавать и ломать правила, не было такого закона, который руководитель его уровня не мог обойти своей волей и именем.
— За сутки для одной секции и вторые сутки — для следующей, — подытожил я разговор. — Без оборудования, без записей, только осмотр. Без постороннего присутствия и препятствования работе.
— Мне нужны их имена, паспортные данные. — Подумав, хлопнул по столу Милютин, так же подтверждая результат переговоров.
— Извольте ознакомиться, — не дал я ему права на техническую паузу и со спокойным видом выудил из внутреннего кармана сложенные вчетверо листы.
Выбрал из десяти цветных ксерокопий две верхние и положил на стол перед Борисом Игнатьевичем.
— Калмыки? — Уже приподнявшись было из-за стола, тот вернулся обратно на место и без особого желания посмотрел на четкие и яркие отпечатки.
— Там так написано, — подтвердил я, глянув на фото с характерной восточной внешностью. — Фото на удостоверение можно вырезать из листов. Техники могут приступить к работе прямо сейчас. Я действительно опаздываю, — слегка развел я руками и примирительно улыбнулся. — Вы ведь не верите, что надо мной никого нет?
И зря не верит.
— Я понимаю, — кивнул он. — Будет правильным начать завтра с утра.
— В сутках все равно двадцать четыре часа. Не будет проблемы начать сегодня же, — поднялся я с места, с невозмутимым видом забрав со стола укладку принесенных им бумаг под левый локоть, и протянул ему правую руку.
— К шестнадцати часам. Жду. — Посмурнев, крепко пожал он ладонь.
Иначе за ночь он все просто уберет. Сейчас же на это просто не будет времени. Тем не менее, у него все еще есть шесть часов на то, чтобы подготовить пакость — скрыть самые ценные материалы, вынести часть стоек, подмешать фальшивок, поставить стену-перегородку и отделить часть архива. Оттого Борис Игнатьевич спокоен — надо просто доехать каких-то семь километров до ведомства на Нагорном тупике и дать соответствующие распоряжения, оставив меня с носом.