Перед ним с безумными глазами и растрепанной гривой стояла на дыбах белая лошадь; в горло ее вцепилась тигрица. А на лошади, едва держась, сидела женщина, вся увешанная золотыми украшениями. Бюсси на ходу выхватил шпагу. Еще прыжок — и метким, верным движением он погружает оружие по рукоять между лопатками тигрицы. Смертельно раненное животное запрокинулось назад, изогнув свою гибкую спину; но у него еще хватило сил достать молодого человека и разорвать ему плечо ударом лапы. Несмотря на ужасную боль, Бюсси успел подхватить женщину, которую только что спас; смертельно раненная лошадь чуть не задавила ее при своем падении. Потом у победителя зашумело в ушах, по лицу и по членам пробежала дрожь, и он свалился без чувств на траву, сжимая незнакомку в своих нервных объятиях.
Прошло много часов, прежде чем Шарль очнулся. Но его сознание было смутно: его била сильная лихорадка. За обмороком последовала сонливость. Он еще не открывал глаз, и из тумана, окутывавшего его мысль, выступила лучезарная женщина, которую он едва видел, но образ которой врезался в его память, как оттиск печати на горячем сургуче. Тогда Бюсси вспомнил свое приключение; и оно показалось ему до того романтическим, что он принял его за создание своего воображения. В полудреме он продолжал произвольно развивать события. Герой видел себя бледным, раненым, быть может, умирающим на глазах у той, которую он только что спас. Он представлял себе ужас незнакомки, такой красавицы, какой ему не приходилось видеть.
Он представлял себе ее горе, ее волнение при виде бездыханного юноши, жизнь которого уходила у ее ног красными волнами. Она с отчаянием звала свиту, от которой так неблагоразумно ускакала вперед. Он видел, с какими предосторожностями переносили раненого. Потом, по прибытии во дворец (это была, конечно, принцесса), с какой поспешностью она звала брамина, привычного в искусстве лечения! Ему сделали перевязку, а она, с замирающим от тоски сердцем, ждала, чтобы тот, кто ради ее спасения, может быть, умрет, издал слабый вздох и пришел в себя. Без сомнения, она здесь в зале с прекрасным, сводчатым потолком из порфира и золота; она стоит на коленях среди подушек и подстерегает его возвращение к жизни. Ему стоит только открыть глаза — и он увидит ее.
И он их открыл. Он увидел что-то вроде сарая, слабо освещенного дымным факелом. Этот мрак был для него тяжелым ударом после его светлых мечтаний. Он с трудом поднял отяжелевшую голову, чтобы немного лучше рассмотреть окружающее. На галерее, куда выходили двери сарая, открывая перед ним звездное небо, подобно занавесу, он заметил двух людей. Сидя на корточках, они занимались едой. Он был удивлен, что эти существа как будто чуждаются друг друга и избегают встречаться взглядами. Оба они сидели на разных концах галереи, спиной друг к другу, прижимая к груди чашку, из которой ели как бы украдкой. Но то, что он видел, так мало занимало его, что он не делал никакого усилия, чтобы понять явление, и снова со вздохом уронил голову на подушку.