— Господин мой!.. — вскричал Наик, бросаясь к его ногам.
Но маркиз оттолкнул его с холодной мягкостью.
— Дай мне письменные принадлежности, — сказал он.
И он с большой важностью написал коротенькое письмо.
— Друзья! — сказал он степенно, закрыв и запечатав письмо. — Я прошу у губернатора Индии руки мадемуазель Шоншон. Я хочу посмотреть, считает ли он меня еще достойным быть его зятем, или в его глазах позор последних дней уничтожил все мои победы.
— О, отец! — тихо сказал Арслан Сата-Нанде, который, уткнув подбородок в колени, смотрел с безучастным видом. — Ты, такой могущественный, ты, который все знаешь, неужели ты позволишь ему вырыть такую пропасть между самим собой и счастьем?
— Догоните гонца, который должен отвезти это письмо, и пусть он его не отвозит, — сказал вполголоса факир.
В ожидании ответа от Дюплэ, маркиз проводил дни в военных упражнениях с Арслан-Ханом. После болезни у него осталось дрожание в правой руке, которое его огорчало. Тем не менее, благодаря упражнениям, эта слабость уменьшалась и вскоре совсем исчезла.
Из Пондишери приехал курьер с в высшей степени важным письмом от Дюплэ, но оно еще не могло быть ответом на то, которое отправил Бюсси.
Маркиз вскрыл письмо и, прочитав его, обратился к друзьям.
— Одни только несчастья! — холодно сказал он. — Перехватили письмо изменника Сеид-эль-Аскер-Хана к губернатору Мадраса и узнали о хорошо устроенном заговоре: мараты нарушают мирный договор и соединяются с Нази-эд-дином, новым претендентом, и с англичанами. Министр увез царя, чтобы вырвать его из-под французского влияния, и отправил его в Аурангабад. Наши войска рассеяны во все стороны, чтобы ослабить их, и принять все меры, чтобы их испортить. Ожидаемое подкрепление от Дюплэ никогда не придет. Наш товарищ по оружию, майор де ла Туш, сгорел на море и с ним семьсот человек, которых он вез с собой. Губернатор умоляет меня, даже если я не вполне поправился, немедленно выступить, чтобы снова взять командование над армией. «Вы не успеете доехать до Гайдерабада, — говорит он, — как почувствуется необходимость этой поездки; все будет потеряно без вашего присутствия. Письма, которые я получаю, заставляют мои волосы подыматься дыбом. Всевозможная разнузданность дошла до крайности, и нация впала в нерадение, которое вы одни можете прекратить».
Маркиз сложил письмо.
— Наша задача тяжела, — сказал он. — Но я вижу по блестящим глазам моего отца, Сата-Нанды, что выйду победителем, или, по крайней мере, своей смертью восстановлю свою славу. В путь, друзья! И сейчас же! Мой отъезд все погубил, мое возвращение все спасет.