Осматривая круг сыра, который красовался на прилавке, выкрашенном зеленой краской, Сиони произнесла:
– В данной ситуации я полагаю, что получу немного больше времени на домашние задания.
– Ни в коем случае.
Сиони положила сыр в вязаную сумку, а Эмери расплатился с молочником за покупку.
– Почему?
– Магам следует постоянно работать в трудных условиях, – небрежно бросил Эмери, – а значит, и вам тоже. Возможно, если на вас организуют очередное покушение, я пересмотрю свое мнение, но до тех пор уроки и задания будут проходить в обычном режиме. – Он помолчал. – Впрочем, подозреваю, вы оставили бумажную куклу дома, верно? Надо придумать вам другую аналогичную работу.
Сиони помрачнела.
Они направились к прилавку с овощами, задрапированному бирюзовым пологом с отделкой из фабричных кружев. Сиони и Эмери были вынуждены лавировать среди отоварившихся домохозяек – тесный проход и узкие торговые места не позволяли горожанам разгуляться на рынке. Что ни говори, а личное пространство каждого было здесь строго ограничено! Сиони, тем не менее, немного расслабилась, но вдруг все резко переменилось: в животе резко и тревожно заныло, будто внутри него плескались сливки, не желавшие превращаться в масло.
Сиони взяла красный перец и рассеянно покрутила его перед глазами.
Дождавшись, пока Эмери подойдет к ней вплотную, она пробормотала:
– Я очень прошу простить меня за прошлую ночь. Я понимаю, вы недовольны…
Бумажный маг взглянул на нее с искренним изумлением, мелькнувшим в изумрудно-зеленых глазах.
– Сиони, кто бы ни устроил аварию, вы тут абсолютно ни при чем, – вполголоса возразил он.
Сиони положила перец обратно.
– Да, но я имею в виду другое, я… – Она медленно выдохнула и отошла от прилавка, встав на крошечном свободном пятачке. – Но толку от меня вообще не было. Я запаниковала и раскисла… Знаете, я прямо превратилась в ту недоделанную бумажную куклу, которую я забыла в спальне. А вы ждали от меня большего.
Эмери кивнул, не отрывая от нее сочувственного взора. Сиони опустила голову и побрела к соседнему прилавку, где взяла по пучку моркови и тимьяна.
Когда они вернулись к главному проходу, обогнув двух мужчин, у которых хватило наглости явиться на оживленный рынок верхом на лошадях, Эмери сказал:
– Сиони, я знаю, что натолкнуло вас на такие мысли, но не испытываю никакого недовольства или обиды. И вы наверняка это понимаете.
Она кивнула.
– У каждого есть свои страхи, – продолжил он и, положив ладонь Сиони на спину, обвел ее мимо кучки болтавших о чем-то женщин. Его прикосновение, пусть и почти невесомое, оказалось теплым и долгожданным. – Вам известно о моих, и будет только справедливо, если я попробую разобраться в ваших.