Никита усмехнулся. Он был на два месяца младше Инны и сейчас проклинал себя за это.
— Ну что ты молчишь? — возмутилась Инна. — И это все?
— А что говорить? — Никита постарался сохранить обычную ровность голоса. — Найди себе какого-нибудь старичка, если нравится.
Сначала Инна с удовольствием слушала его голос, потом осмыслила произнесенную фразу.
— А что? — и не думая обижаться, воскликнула она. — У меня есть один на примете. Кстати, совсем не старый. Ему всего сорок семь. Мужчина в самом расцвете. Обалдеть! Ты бы только видел!
Никита удивленно уставился на подружку. Сорок семь? Это же тридцать лет разницы!
— Кстати, ты на него немного похож, — довольно добавила Инна. — Нет, ты бы только видел! Мы с ним познакомились в баре. У меня даже дух захватило!
Кажется, у нее действительно захватило дух, иначе она бы остановилась, стоило только заглянуть в устремленные на нее полные мучительного страдания глаза.
— А ты правда на него похож.
Никита отвернулся. Он не мог больше ее слушать. Он сжал зубы так, что желваки выступили на скулах, губы побледнели, а пальцы больно впились в ладонь. И вдруг почувствовал легкое прикосновение.
Инна погладила его плечо.
— Знаешь, мне холодно, — прошептала тихо и покорно. — Ветер сегодня.
Никита мгновенно забыл весь предыдущий разговор, желая обнять и согреть не только саму девушку, но и дрогнувший нежный голос. Она ласковой коварной кошкой прильнула к нему. Нет, нет, вовсе не коварной кошкой! Смешной озябшей девчонкой, невыразимо счастливой в объятиях любимого парня. Она испытывала удовольствие от того, что, кажется, заставила его ревновать. Инна не знала, как долго потом, оставшись один, он будет мучиться от ее легкомысленных слов. Он не покажет ей этого.
И только мать заметит, как страдает ее взрослеющий и такой невозмутимый сын.
Ане не нравилась Инна. Никита понимал это, мрачнел, обижался. Аня догадывалась, исправно старалась отыскать в девушке располагающие черты, но вновь, не удержавшись, продолжала предвзято относиться к ней и придираться по мелочам. Например, Аню возмущало, как Никитина подружка, глядя у них телевизор, сидела на диване: свободно развалившись, положив под локоть подушку, открыто выражая недовольство, когда ее отвлекали.
И еще (в этом уже просто смешно и стыдно признаваться) Инна напомнила Ане Лолу. Кто бы мог подумать?
На ее долю выпала не только материнская ревность, но и ревность женская, сохраненная в воспоминаниях и далеких образах. Аня ясно понимала причины своей непреодолимой предвзятости, пробовала образумить себя, но напрасно.