Внимательно выслушав раджу, Байджу снова исполнил песню.
Ман Сингх был вне себя от восторга.
— Пусть же отныне ачарья Байджнатх зовётся наяком[197] Байджнатхом! — воскликнул он.
— Наяком?! — поразился Бодхан, которого раджа пригласил послушать Байджу. — Какие в нашу эпоху наяки! Ведь это звание может носить лишь тот, кто создал новую рагу.
Виджая не выдержал:
— Если верить вам, так сейчас вообще не может быть ничего нового! Вы разве и в музыке разбираетесь?
— Музыка и пение — те же шастры, — ответил Бодхан. — Вовсе не обязательно уметь играть и петь, чтобы высказать общеизвестную истину: никто не может изменить того, что сделано древними риши[198], не может внести ничего нового в созданное ими.
— Но я только что доказал обратное! — сказал Байджу.
Однако Бодхан и не думал сдаваться:
— Об этом можно будет говорить лишь после того, как в Гвалиор съедутся со всей Индии ачарьи музыки и пения и, прослушав вашу песню, скажут в один голос, что ачарья Байджнатх превзошёл древних риши!
— Вы только жрец, а в музыке и пении ничего не смыслите! — раздражённо сказал Ман Сингх.
— Зато спорить он умеет! — подтрунил Виджая.
Но Бодхан был непоколебим.
— Я не встречал ещё таких грешников, как вы! — обратился он к Виджаю. — Искажая шастры, вы идёте против веры.
— Прекратите спор! — оборвал его Ман Сингх. — Как-нибудь я отведу вам время для диспута, тогда и упражняйтесь в словесных выпадах сколько угодно! А сейчас ещё раз говорю вам, что с нынешнего дня музыкант и певец ачарья Байджу будет зваться наяком!
«Что значит приказ раджи, когда речь идёт о шастрах!» — подумал Бодхан и произнёс негромко, но решительно:
— Воля ваша! Только я не стану называть его наяком!
Огромным усилием воли Ман Сингх сдержал гнев и, оставив слова Бодхана без ответа, обратился к Виджае:
— А не попытаетесь ли вы, ачарья, воспроизвести новую мелодию на вине?
Виджая подвинул к себе инструмент и заиграл.
Наверху между тем можно было наблюдать обычную картину: восемь рани дремали, а Мриганаяни и Лакхи внимательно слушали.
— Я поняла, что нового ввёл Байджу в мелодию, — произнесла Мриганаяни. — Надо сказать махарадже, пусть посоветует Байджу ещё немного сократить песню. От длинных песен люди утомляются, восприятие ослабевает, поэтому песня для них в какой-то степени теряет свою прелесть.
— Это верно, — поглядывая на рани, громко ответила Лакхи. — От длинной песни некоторых даже ко сну клонит!
Старшая рани проснулась и, заметив, что Мриганаяни и Лакхи смеются над ней, побагровела от злости.
— Вы слушать пришли или спать?! — начала она будить остальных рани. — Постыдились бы! Ведь рядом сидят ценительницы искусства, одна другой лучше.