— Спасите! — заорал он. — Спасите! Клянусь, что никому больше не причиню зла! Это джинны пришли за мной! Спасите!
Факелы выпали из рук служанок и покатились по иолу, тысячи искорок то вспыхивали, то гасли, как светлячки. Ветер шелестел страницами книг. Никому не нужные, они валялись под ногами. Потом вспыхнули и загорелись ярким пламенем, словно костёр во время холи.
Пол ходил ходуном, стены качались, служанки налетали на жён султана, жёны — на служанок, наконец, они все вместе попадали на пол. Пёстрые накидки слетели с плеч, но женщинам было не до нарядов.
Воины султана решив, что настал Судный день, носились взад-вперёд как очумелые. Юноши, пробравшиеся в гарем, думали: «Всё кончено! Мы погибли! А с нами вместе и наши любимые! Даже жестокому Насир-уд-дину не спастись от гибели — он тоже обречён!» Словно безумные, падая и спотыкаясь, бежали юноши, совершенно не сознавая, что неожиданно к ним пришло спасение. В конце концов всем им удалось благополучно выбраться за дворцовые стены. Казалось, сам всевышний послал это землетрясение, чтобы помочь им.
Ман Сингх шёл из Ман-Мандира в Гуджари-Махал. При тусклом свете луны Ман-Мандир напоминал ему человека, погруженного в раздумья. Ман Сингх невольно остановился. Полюбовался дворцом, потом пошёл дальше. Войдя в покои к Мриганаяни, он сказал ей:
— Сейчас я смотрел на Ман-Мандир, и мне показалось, будто он похож на человека, погрузившегося в раздумье.
— Ман-Мандир всякий раз выглядит по-иному, — ответила Мриганаяни. — То он смеётся, то поёт, а иногда, вот как сегодня, бывает задумчив. Когда-нибудь вы услышите, как он ударит в боевой барабан.
Вдруг раздался грохот. Ман Сингх и Мриганаяни насторожились. Стены Гуджари-Махала задрожали, закачались, словно качели. Двери, украшенные изображениями банановых листьев, распахнулись. Ман Сингх и Мриганаяни обнялись и, не удержавшись на ногах, полетели на пол.
— Конец света! — произнёс Ман Сингх и закрыл глаза. — А ведь я ещё не всё успел сделать!
— Не бойтесь ничего, мой раджа! Помните о благословляющей улыбке бога, о стойкости и выдержке, которым учит тандав Шивы, и спокойно, без колебаний, приготовьтесь к бесконечности! — Взгляд Мриганаяни был твёрд, губы плотно сжаты.
Вернувшись домой после целого дня трудов, Виджая Джангам смазал свои длинные волосы маслом и стал молиться. Неожиданно раздался удар грома. Дом покачнулся, Виджая упал и кубарем покатился по коврику.
— То грохочет дамару Шивы! — воскликнул он. — Это начало тандава! Боже, ты не смог терпеть доле злодеяний и жестокостей калиюги! Молю, прими меня в свою обитель! Я готов!