. Пришлось батрачить у соседей: на одном молоке ведь не проживёшь. Изредка ходили они в лес собирать плоды и коренья.
Мать души не чаяла в дочери и, конечно, не стала возражать, когда Лакхи начала учиться у Нинни стрельбе из лука.
Недели через три или четыре после праздника холи хлеб созрел. Крестьяне собрали урожай и спрятали его в лесу, где проводили теперь большую часть времени, охраняя зерно от зверей. Жгли костры, держали наготове стрелы. Крестьян часто навещал жрец. Они должны были отдать ему часть урожая. Сидя по ночам у костра, он читал им молитвы, давал советы, рассказывал старинные предания, пересыпая их шутками.
Когда хлеб обмолотили, из Гвалиора прибыли сборщики налога. Они взяли ровно столько, сколько полагалось радже по древнему обычаю, одну шестую урожая, и увезли в столицу.
Лакхи и её мать, которые тоже работали на уборке хлеба, получили свою долю — так мало, что не было даже надежды дотянуть до следующего урожая. Никакой другой работы в деревне не найдёшь, но Лакхи не пала духом. Она стала ещё усерднее учиться стрелять из лука, чтобы потом прокормиться охотой. О железных стрелах или железных наконечниках для стрел нечего было и мечтать, приходилось довольствоваться бамбуковыми. Крупного хищника такой стрелой не убьёшь, но добыть птицу или рыбу можно.
На охоту Лакхи ходила вместе с Нинни и Аталом.
Как-то раз Нинни отошла куда-то, и Лакхи с Аталом впервые остались одни.
Атал обернулся к Лакхи. Её длинные волосы слегка растрепались, несколько прядей упало на лицо. Движением головы Лакхи отбросила их назад.
Не отрываясь, смотрел Атал на девушку. Но она не опустила глаз. Только спросила чуть слышно:
— Что ты глядишь так?
— Разве объяснишь это словами? Я люблю тебя! Люблю всем сердцем!
— Знаю.
Лакхи потупилась. Атал положил руку ей на плечо.
— Я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Чтобы никогда, никогда не разлучались, — произнёс он дрожащим голосом.
— Неужели это возможно? Мы же из разных каст.
— Сперва скажи, любишь ли ты меня?
— Как может девушка ответить на такой вопрос! А сам ты что думаешь?
— Думаю, что будем вместе.
— А касты?
— Но ведь рассказывал же баба-джи, что в старину разрешались браки между нашими кастами.
— Согласятся ли на это моя мать и твоя сестра?
— Согласятся.
— А в деревне? Что скажут совет старейшин и староста?
— Что они могут нам сделать?
— А вдруг не позволят? Тогда всё пропало. Разве нарушу я их запрет?
— Никто не в силах помешать нам. Мы хотим быть вместе — значит, будем. Я поклялся в этом.
— Нинни часто подсмеивается надо мной. Она поняла, что я люблю тебя. Да и в деревне, наверное, тоже догадываются.