- Бух!
Дверь выпала из коробки и с шумом грохнулась в подъезд. И в эту же секунду отец снова открыл огонь. Меня обуял животный страх. Я просто закрыл голову руками, вжался лицом в пол и заорал. Очнулся я от того что меня кто то схватил за шкирку и потащил. Это был отец, он втащил меня в зал, а сам начал рыться в вещах наскоряк собирая наши пожитки в три походных рюкзака. Ислам сидел на одном колене и выцеливал коридор из ПМа. Из большого зального окна за всем этим наблюдала бледная луна… Отец без церемоний поднял меня на ноги и сильно ударил ладонью по щеке. Я совсем пришел в себя, передернул затвор своего пистолета, снял его с предохранителя и водрузил на плечи рюкзак, уже не выпуская металлического защитника из правой руки. Наш пулеметчик шагнул к коридору и, приложив палец левой руки у губам правой махнул, вперед давая понять что передвигаться надо максимально тихо.
Мы прошли в коридор, под ногами зазвенели гильзы, отец нервно зашипел. Преодолев это почти бесконечное расстояние до подъезда, мы вышли на лестничную площадку. Все стены и дверь напротив испещрены следами от пуль, в маленькие окошки безразлично светит луна. В подъезде никого кроме нас нет. И следов убитой твари тоже нет. Настороженный отец не спеша двинулся вниз по лестнице держа перед собой два таких же как у нас с Исламом пистолета. Пулемет мы оставили в квартире. Мы медленно спускаемся в низ останавливаясь и прислушиваясь на каждом пролете, ни говоря, ни слова просто идем в след за отцом. На третьем этаже у меня развязался шнурок и я наклонился, чтобы его завязать, а когда поднял голову ни отца, ни Ислама рядом не было. Я остался один. Мелкая дрожь пробежалась по всему телу и скользнула под копчик. Куда они делись? Ни криков не выстрелов… Просто раз и исчезли. И тихо вокруг. Только где то далеко-далеко стрекочет сверчок. Боль резко пронзила затылок, в глазах потемнело и я провалился в пустоту.
- Приступы становятся все чаще. Лечение не идет ему на пользу.
- Адольф Михайлович вы же прекрасно знаете что это не излечимо в принципе…
Голоса затихли. Я открыл глаза. Я лежу в комнате, в той самой квартире, откуда мы так старались уйти ночью. Мои руки, почему-то привязаны к кровати. Взгляд в сторону — рядом на другой кровати так же связанный лежит чернокожий парень лет сорока, его искаженное болью лицо мне кажется знакомым. Из его тела торчат, какие-то трубки, по ним пульсирует розовая жидкость. Что за…?
- Адольф Михайлович, это бесполезно!
Кто это говорит? Такое ощущение, что совсем рядом, но в комнате же никого нет!