Громоздкое здание бывшего главпочтамта осталось сзади, Датчанин уже приближался к своей цели – магазину, который теперь, когда яркие краски его потускнели, казался даже еще красивее. Но кое-что сталкеру активно не нравилось. Окидывая взглядом остовы машин и сидевших в некоторых из них за рулем покойников, он вдруг увидел относительно свежий труп. Мужчина в химзе и противогазе свисал из открытой дверцы машины – было такое чувство, что решил он покататься, да что-то не срослось. Руки мертвеца были обглоданы, но случилось это еще при жизни или повреждения были посмертными, трудно было уже установить. У Датчанина мелькнула было мысль поискать, например, сталкерский жетон несчастного, но он тут же понял, что сил его на это не хватит. «Ладно, – решил Истомин. – Если все-таки вернусь в метро, то расскажу о находке». Ближе ко входу в магазин он увидел еще одно тело в химзе. Все это ему совсем не нравилось. Тем не менее он решительно взялся за ручку тяжелой двери, и та не сразу, но поддалась. Сталкер шагнул внутрь, осторожно светя фонариком.
И чуть не споткнулся об еще одно тело. Труп лежал лицом вниз, одна рука была откинута, словно перед смертью этот человек пытался сгрести к себе рассыпавшиеся коробочки с чаем. Датчанин, вздрогнув, осветил ближайшее пространство – вроде все тихо. Опрокинутые прилавки, чай в коробках и россыпью прямо на полу – целое богатство. Но что-то же убило всех этих несчастных? Еще один мертвец приткнулся в углу – сидел, откинув голову. Противогаз валялся рядом, словно незнакомец сорвал его в приступе удушья. Датчанин лишь мельком глянул на обезображенное тлением лицо бедняги – и тут же отвел глаза. Потом опять заставил себя взглянуть – но ран на теле не обнаружил. Больше того, если на улице тела были явно объедены хищниками, то здесь их никто не тронул. «От страха, что ли, они умерли?»
Впрочем, Истомин не стал долго размышлять об этом. Он решил побыстрее набрать чая – столько, сколько сможет унести, – и уходить, пока то, что прикончило этих бедолаг, не добралось и до него.
Он торопливо пихал коробочки в рюкзак, с сожалением косясь на груды просыпавшегося из разорванных упаковок чая. Дышать почему-то становилось все труднее, хотя фильтр в противогазе он недавно поменял. Сталкеру вдруг стало невыносимо грустно – так, что даже в глазах защипало. Он подумал с тоской: «Сколько же народу отдало свои жизни за этот растреклятый чай? Дорого же нынче продукты обходятся». Он проникся нежностью к этим неизвестным ему сталкерам. А вот рядом валялся уже обглоданный череп. Датчанин задумчиво взял его в руки, повертел.