– А никак. Дальше пошел. Что он мог сделать? Из автомата икру расстрелять? Туда бы, по-хорошему, огнемет, да только кто этим будет заниматься? Предупредили народ, чтоб к прудам не совались. А ведь главное логово-то их еще ближе оказалось. Совсем недалеко от метро.
– Это где же?
– А вот если от станции метро, от кольцевой, по Проспекту Мира к центру идти, то вскоре по левую руку увидишь здание с застекленными дверями. Ну, стекла-то выбиты уже, конечно. На самом деле это – вход в садик один, еще от старых времен оставшийся. Говорят, начался он с того, что лекарь Петра Первого, а может, жена его, растили там всякие травки. Не то для леченья, не то для колдовства. И с тех пор там растения всякие диковинные разводили. Теплицы там, парники устроили. И пруды там есть тоже, а еще сделали горки – забыл, как называются. Ну, накидали, типа, валунов всяких, кустики между ними посадили. Красоту навели, в общем. Вот этим ящерам-то теперь и раздолье. В прудах икру мечут, в холмиках нор нарыли себе. И иногда оттуда выползают. Так что обложили нас со всех сторон. Ну, взрослых отстреливаем иной раз, конечно. Так ведь новые каждый год выводятся. Кто-то говорил – уже и в Екатерининском парке в пруду их икру видели. Беда.
– А в Олимпийском кто-нибудь недавно был?
– Не был никто, и тебе не советую, коли жизнь дорога. Книги стоящие оттуда давно повынесли, дребедень одна осталась, да и ту теперь просто так не взять. Там какие-то чудики сидят[1].
– А я слыхал, с ними можно поладить…
Муся с удовольствием обсасывала крысиную тушку.
– Давно так вкусно не ела, – созналась она. – А твоя трава – она и правда помогает?
– Не знаю, – сказала Ника. – Если верить – то может помочь, наверное. Ну, понимаешь, надо же как-то крутиться. Жрать-то каждый день охота.
И помолчав, вздохнула:
– Когда-то я даже не задумывалась, откуда еда берется. Теперь вот приходится.
И, увидев осуждение в глазах Муси, махнула рукой:
– А как ты думаешь? Тут половина таких, как я, – кто мазь волшебную продает от всех болезней, кто кремы чудодейственные, сваренные в полнолуние. Не обманешь – не продашь.
Они подошли к торговцу одеждой, и Ника, порывшись в поношенном тряпье, выкопала черные джинсы как раз на девочку, всего в паре мест протершиеся, майку с пятном и серую кофту с оторванными пуговицами.
– Пойдем, переоденем тебя, – нетерпеливо сказала она. Отойдя в конец станции, девушка одолжила у одного из торговцев кусок картона.
– Давай, одевайся. А я прикрою.
Муся, торопясь, путаясь в штанинах, натянула на себя обновки. Ника то и дело раздраженно шипела: