Дюррансу пришло в голову, что неестественно останавливаться на этом месте; Уиллоби, возможно, следовало бы добавить: «Почему вы спрашиваете?» или что-нибудь в таком роде. Но он хранил молчание. Собственно говоря, он размышлял, как же все-таки Дюрранс узнал про Абу Фатму, чье имя он сам услышал в первый и последний раз год назад на веранде дворца в Суакине. Ибо Уиллоби говорил правду. Он никогда не сталкивался с Абу Фатмой, хотя Фивершем говорил о нем.
— Мне еще любопытнее, — продолжил Дюрранс. — В 84-м году мы с Мазером были вместе в последней разведке и обнаружили, что Абу Фатма прячется в зарослях у форта Синкат. Он рассказал нам о письмах Гордона, которые спрятал в Бербере. Ах! Теперь вы припоминаете его имя.
— Я просто вытаскивал трубку из кармана, — сказал Уиллоби. — Но теперь вспомнил имя, когда вы упомянули письма.
— Их привезли в Суакин около пятнадцати месяцев назад. Мазер показал мне абзац в «Вечернем стандарте». И мне любопытно, вернулся ли Абу Фатма в Бербер и забрал ли их. Но поскольку вы никогда с ним не сталкивались, из этого следует, что он не тот человек.
Капитану Уиллоби стало жаль, что он так опрометчиво отрицал знакомство с Абу Фатмой из племени кабабишей.
— Нет, это был не Абу Фатма, — сказал он с неловкой нерешительностью.
Он боялся следующего вопроса Дюрранса. Он наполнил трубку, размышляя над тем, как следует ответить. Но Дюрранс вообще не задавал вопросов.
— Я удивился, — медленно произнес он. — Я думал, что Абу Фатма вряд ли вернется в Бербер. Ведь тот, кто взялся бы за это, рисковал жизнью, и поскольку Гордон мертв, даже без очевидных причин.
— Совершенно верно, — произнес Уиллоуби с облегчением. Казалось, Дюрранса удовлетворило, что Абу Фатма не забрал письма. — Совершенно верно. Поскольку Гордон мертв, никаких причин для этого не было.
— Я, кажется, сказал «без очевидных причин», — невозмутимо заметил Дюрранс.
Уиллоби повернулся и подозрительно взглянул на своего собеседника, размышляя о том, знал ли тот, в конце концов, о его визите в Кингсбридж и его мотиве. Однако Дюрранс курил сигару, откинувшись в кресле и уставившись в потолок. Казалось, теперь, когда его любопытство было удовлетворено, он потерял интерес к истории с письмами Гордона. Во всяком случае, он не задавал больше вопросов, чтобы не смущать капитана Уиллоби, да в этом и не было необходимости. Обдумывая возможный способ, которым Гарри Фивершем мог бы искупить обвинение в трусости в глазах Уиллоби, Дюррансу пришло в голову только одно — он забрал письма из разрушенной стены в Бербере.