— Вы должны знать. Они познакомились в вашем доме на Хилл-стрит, я представил его. И он продолжил знакомство в Дублине.
Миссис Адер уже догадалась, и было ясно, что новость ее обрадовала.
— Этни Юстас! — воскликнула она. — И скоро свадьба?
— Нет никаких причин ее откладывать.
— Я рада, — леди вздохнула как будто с облегчением. — А вторая новость?
— Не хуже первой. Я уезжаю с генералом Грэмом.
Миссис Адер помолчала. Она побледнела, и в глазах ее появилась тревога.
— Полагаю, вы счастливы, — медленно сказала она.
Голос Дюрранса не оставил ей никаких сомнений.
— Думаю, да. Я тоже скоро уезжаю, и чем скорее, тем лучше. Если позволите, до отъезда я зайду как-нибудь на ужин.
— Мой муж будет рад вас видеть, — прохладно ответила миссис Адер.
Но Дюрранс не заметил этой холодности. У него были причины воспользоваться открывшейся возможностью, и он, подстегивая собственный энтузиазм, облек его в слова скорее для себя, чем для миссис Адер. К тому же он имел весьма смутные представления об этой даме. Она была привлекательна той странной, чуждой красотой, что не так редко встречается на побережье Девоншира и Корнуолла — прекрасные волосы и всегда хорошо одета. А кроме того, дружелюбна.
На этом познания Дюрранса заканчивались. Возможно, главной ее заслугой в его глазах была дружба с Этни Юстас. Но ему еще предстояло поближе познакомиться с миссис Адер. Он выехал из парка, сожалея, что в это утро их судьбы с Гарри окончательно разделились. На самом же деле он только что сплел первые нити нового каната, которому предстояло странным и пугающим образом соединить их вновь. Миссис Адер последовала за ним из парка, и по дороге домой была весьма задумчива.
Для сборов и приведения в порядок дел в девонширском поместье Дюрранс имел в распоряжении всего одну неделю. Она прошла в бесконечных хлопотах, и ежедневная газета так и оставалась непрочитанной. Генералу предстояло сушей добраться до Бриндизи, и поэтому дождливым и ветреным вечером в конце июля Дюрранс ступил с дуврского причала на почтовый пароход, идущий в Кале. Несмотря на дождь, генерала провожала небольшая толпа. Когда отбросили концы, раздался слабый хор приветствий, и прежде чем он стих, Дюрранс оказался во власти странного видения. Он стоял, опершись на фальшборт, лениво раздумывая, увидит ли еще когда-нибудь Англию, и желая, чтобы кто-нибудь из старых друзей пришел проводить его, как вдруг ему почудилось, что его желание исполнилось — под газовым фонарем он увидел человека, весьма похожего на Гарри Фивершема.
Дюрранс потер глаза и всмотрелся еще раз. Но из-за ветра огонек в фонаре мерцал, да и дождь мешал разглядеть причал. Дюрранс был уверен лишь в том, что там стоит человек, но в свете фонаря лицо было смутно различимо. Ему мерещится, сказал он себе. Скорее всего, сейчас Гарри Фивершем под ясным небом садов Донегола слушает игру Этни на скрипке. Но когда Дюрранс уже отворачивался от фальшборта, ветер стих, фонари на пирсе загорелись ярко и ровно, и лицо в тени осветилось и стало четко видно. Дюрранс перегнулся через борт корабля.