— У складов, — сказал Тренч. Они нырнули в первый же переулок и, завернув за угол, увидели человека, принесшего спички.
— Меня зовут Абдул Кадер, — начал он без вступления. — Я здесь, чтобы устроить ваш побег. Но пока что бегство невозможно.
При этих словах Тренч покачнулся.
— Невозможно? — переспросил Фивершем.
— Да. Я привел в Умдурман трех верблюдов, два из них умерли. Эфенди в Суакине дал мне денег, но недостаточно. Я не смогу купить новых верблюдов, но если вы напишете эфенди, чтобы прислал мне двести фунтов, то я все подготовлю и вернусь через три месяца.
Тренч стоял спиной, так что Фивершем не видел его лица. От этого последнего удара судьбы его покинуло всё воодушевление. Правда открылась с ужасающей ясностью. Абдул Кадер не собирался рисковать своей жизнью; он будет ездить туда-сюда между Умдурманом и Суакином, пока Фивершем не перестанет писать письма, а Сатч платить деньги.
— Мне нечем писать, — сказал Фивершем, и Абдул Кадер снабдил их необходимым.
— Быстрее, — торопил он. — Пишите быстрее, чтобы нас не обнаружили.
И Фивершем написал. И хотя он сделал, как предложил Абдул, бесполезность письма была для него столь же очевидной, как и для Тренча.
— Вот письмо, — сказал он и передал его Абдулу, и взяв Тренча за руку, молча ушел.
Они вышли из переулка и снова оказались у большой глинобитной стены. Наступил закат. С левой стороны переливающимися огнями сверкала река. Здесь пробивался оливковый, там розовый, и вот снова сверкающий зеленый; над их головами взошли звезды, на востоке уже были сумерки; а за их спинами в городе варварски монотонно застучали барабаны. Оба они повесили головы, взглядом упираясь в землю. Надежде пришел конец, их охватило отчаяние. Фивершем не думал ни о каких соснах на холмах Суррея, а Тренч больне не боялся, что в его голове что-то перемкнет, и он превратится в безумца. Они шли медленно, как будто оковы стали в десять раз тяжелее, и без единого слова. В этом состоянии они не заметили, что другой араб повернулся и пошел вслед за ними, пока он не сказал:
— Верблюды в пустыне, в десяти милях к западу.
Но он проговорил это так тихо, а они пребывали в таком унынии, что не услышали его слова. Он повторил их, и Фивершем поднял взгляд. Очень медленно их смысл дошел до сознания Фивершема; он не сразу узнал человека, который их произнес.
— Абу Фатма! — сказал он.
— Тсс! — отозвался Абу Фатма. — Верблюды готовы.
— Сейчас?
— Сейчас.
Тренч с закрытыми глазами прислонился к стене, его лицо имело нездоровый вид. Казалось, он вот-вот упадет в обморок, и Фивершем взял его под руку.