Этни первой нарушила молчание.
— Я сказала вам, что отец говорил со мной прежде, чем я оставила его в одиночестве. И как вы думаете, о ком?
Задавая этот вопрос, она прямо и открыто смотрела в лицо Дюрранса. Ни в выражении глаз Этни, ни в тоне её голоса он не мог прочесть ни намёка на ответ, но дыхание у него перехватило от внезапного проблеска надежды.
— Расскажите, прошу вас! — сказал он, подаваясь вперёд в тревожном ожидании.
— О мистере Фивершеме, — ответила Этни, и Дюрранс снова откинулся на спинку кресла. Он явно ожидал услышать другое имя. Дюрранс смотрел вниз, на ковёр, стараясь не встречаться с Этни взглядом, и она не могла видеть выражения его лица.
— Мой отец всегда был очень к нему привязан, — мягко продолжила она, — и я хотела бы знать, есть ли у вас какие-нибудь сведения о том, где он и чем занимается.
Дюрранс не отвечал и не поднимал головы. Он размышлял о прочной привязанности к Гарри Фивершему, сохранявшейся у тех, кто когда-то хорошо его знал — даже на смертном одре человек, которого Фивершем так подвел, причинив много страданий его дочери, вспоминает о нём с такой сердечностью. Чувства Дюрранса были полны горечи, и он боялся выдать их — голосом или выражением лица. Но Этни настаивала, и ему пришлось говорить.
— Полагаю, вы больше не пересекались с ним? — спросила она.
Прежде чем ответить, Дюрранс поднялся и подошёл к окну. Он заговорил, глядя на улицу, но хотя таким образом он утаил выражение лица, несмотря на все усилия, в его словах звучал нескрываемый трепет глубокого гнева.
— Нет, — сказал он. — Ни разу.
Внезапно его гнев вырвался наружу.
— И я не желаю больше его видеть! — выкрикнул Дюрранс. — Да, он был мне другом. Но я больше не вспоминаю об этой дружбе. Я знаю одно — если бы он был тем, кого мы когда-то знали, вам не пришлось бы ждать шесть часов в том тёмном коридоре одной. — Он обернулся к Этни и резко спросил: — Вы собираетесь вернуться в Гленаллу?
— Да.
— Намерены жить там в одиночестве?
— Да.
Они ненадолго умолкли. Потом Дюрранс обошел ее кресло кругом.
— Вы как-то говорили, что расскажете мне, отчего разорвали помолвку.
— Но вы ведь знаете, — ответила Этни. — Это понятно по тем словам, что вы произнесли, стоя у окна.
— Нет, не знаю. Пару слов обронил ваш отец — он спрашивал меня о вестях насчёт Фивершема, когда мы беседовали с ним в последний раз. Но ничего определённого мне не известно. И я хотел бы, чтобы вы об этом рассказали.
Этни наклонилась вперёд, опершись локтями в колени, покачала головой.
— Не сейчас, — сказала она.
Дюрранс прервал молчание, последовавшее за её словами.