Одним словом, Дюрранс ослеп. Он попросил своих спутников доставить его обратно в Бербер и там, движимый естественным желанием скрыть увечье, потребовал от них молчания. Колдер дослушал до конца и резко поднялся.
— Тут есть один врач. Он умен, и для сирийца очень образован. Я втайне приведу его, и мы послушаем, что он скажет. Возможно, слепота лишь временная.
Однако сирийский доктор поджал губы, качая головой, и посоветовал немедленно отправиться в Каир. Случай требовал осмотра специалистом. Сам он затруднялся вынести вердикт, хотя, конечно, всегда есть надежда на выздоровление.
— У вас были травмы головы? — спросил он. — Вы падали с лошади? Были ранены?
— Нет, — ответил Дюрранс.
Сириец не скрывал своей убежденности, что дело серьезное, и после его ухода мужчины некоторое время сидели молча. Колдер чувствовал, что любые попытки утешения будут тщетны и, более того, могут выдать его собственный страх. Он повернулся к стопке писем и просмотрел их.
— Здесь два письма, которые вы, вероятно, хотели бы услышать. Написаны женской рукой, с ирландской маркой. Следует ли мне вскрыть их?
— Нет, — внезапно воскликнул Дюрранс, быстро схватив Колдера за руку. — Ни в коем случае.
Но Колдер не отложил письма. По собственным причинам ему не терпелось узнать больше об Этни Юстас. Несколько упоминаний о ней в редкие моменты доверительности со стороны Дюрранса лишь сообщили ему ее имя и уверили в том, что его друг с радостью бы его изменил.
Он посмотрел на Дюрранса — человека настолько сильного и энергичного, что даже загар казался его неотъемлемой принадлежностью, а не случайным для его родины явлением. Он приехал в саму. пустынную область мира с такой радостью, как приезжают в родной дом, для него эти пустынные тропы и были домом, а уютные гостиные с каминами, огороженные поля и ухоженные дороги — далекими местами. Колдер понимал величину свалившегося на Дюрранса бедствия. И потому так хотел узнать больше о девушке, которая писала Дюррансу из Донегола, и из её писем, как из отражения в зеркале, понять её характер. Ведь если и с ней ничего не получится, то что останется его другу?
— Думаю, вы хотели бы их услышать, — продолжил настаивать он. — Вы отсутствовали полтора месяца.
Его прервал резкий смех.
— Знаете, что я подумал, когда вас остановил? Что я прочту их позже, когда вы уйдете. Чтобы привыкнуть к слепоте, нужно время. — Голос его чуть дрогнул. — Вы поможете мне ответить на них, Колдер. Так что читайте. Пожалуйста, прочтите их.
Колдер вскрыл конверты, прочел письма и был вполне удовлетворен. В них содержался отчет о незатейливых событиях в горном селении, написанный самыми простыми словами, но сквозь них светилась душа девушки, ее любовь к родным местам и людям, их населявшим. В мелких деревенских бедах она видела смешное и трагичное. Письма были проникнуты теплыми дружескими чувствами к Дюррансу, ее интересовало все, что он делает, в своем роде она относилась к его карьере так, будто принимала в ней участие, пусть и просто дружеское. Закончив, Колдер снова посмотрел на Дюрранса, на этот раз с облегчением. И кажется, Дюрранс чувствовал то же самое.