― Замкнутый круг, да?
― Зато это большое счастье, погрузиться в сказку, ― тихо заметил Иван.
― Погоди, но раз хранитель и сказочница так близки, он постоянно рядом, не вызовет ли это у мужа недовольства? ― нахмурилась я.
― Сказочницами становятся свободные женщины. Ну, вроде так было всегда и ты права, подобная близость, какая есть между сказочницей и хранителем, вряд ли найдет понимание у любого любящего мужчины. Именно поэтому, чаще всего они вступают в брак друг с другом.
― А кто может стать хранителем для сказочницы?
За дверью заерзали.
― Любой мужчина, попавший за периметр щита.
― А ты уже чей-то хранитель?
― Нет, ― глухо ответил Иван. ― Я хотел стать хранителем для сказочницы, но она выбрала другого… Моего брата.
― Странно, ― пробормотала я.
― Но у них не получилось совместной работы, тандем распался, сказочница потеряла силу, вернувшись от источника. И я не знаю почему.
Зато я догадывалась. Судя по рассказу, девушка играла двумя мужчинами и выбрала того, который более по вкусу. Но там не было искренности и источник наказал их за это. Мне подсказывала интуиция.
Но вспомнив, что я вообще ничего не понимаю в этом деле, тряхнула головой и, вздохнув, решилась.
― Иван?
― Да? Ты согласна выйти?
― Э-э-э… Отчасти. Я скорее хотела попросить: ты не станешь моим хранителем?
За дверью что-то упало и разбилось.
― Юля, ты наверное не понимаешь… Между сказочницей и хранителем тесная взаимосвязь. А ты сейчас просишь меня им стать лишь потому…
― Что ты мне нравишься, ― зажмурившись, призналась я.
***
Мне пришлось выйти из комнаты, ибо после того, как я призналась мужчине, что он мне нравится, то тот просто сбежал. Можно было конечно предположить, что он вспомнил об очень срочном деле, но скорее всего, это мое признание его напугало.
М-да… Видимо я не та женщина, с которой он мечтал быть.
Спустившись вниз, я вопросительно посмотрела на Николая Андреевича. Тот лишь молча кивнул в направлении улицы и я, нацепив сверху первую попавшуюся куртку и ботинки, шлепая, отправилась искать Ивана.
Тот, раздевшись по пояс, рубил дрова во дворе. А говорил, не может снять одежду, врун.
Мельком взглянув на обрывки ткани, валяющиеся на земле, я не смогла удержаться от вопроса:
― Я смотрю, ты смог снять форму? ― прокомментировала я его практически полуголый вид, который подчеркивал хорошо развитое тело.
Интересно, что он делает в этой глухомани, что находится в такой прекрасной форме?
― Скорее порвал, ― хмуро обронил Ваня.
― Ну извини, если я обидела тебя своим признанием. Я не хотела.
― Просто не понимаю, зачем тебе нужно было говорить, что такой урод как я, мог тебе понравиться.