Александра подошла к газетному киоску, быстро взглянула, не появилась ли в продаже ее новая книга, и покатила коляску с Витей дальше, вдоль ручья. Черная вода, уже усеянная опавшими листьями, текла в нем удивительно быстро, образуя веселые водоворотики вокруг замшелых камней. По кромке воды деловито паслись утки, увидев их, Витя в коляске оживился, а Тузик дернулся с поводка, так что Гриша еле его удержал.
Они взяли щенка в приюте, как и договаривались. Гриша выбрал маленького и грустного пса, о породе которого было деликатно сказано «метис». Черный гладкошерстный щенок мог быть плодом связи кого угодно с кем угодно, и так же невозможно было предугадать, что из него вырастет.
В приюте были щенки и красивее, и породистее, и веселее, но Гриша сразу прикипел к Тузику и как взял на руки, так уж не выпускал до самого дома.
Приобретение собаки слегка осложнило положение Александры. Виктор не стал ругать ее, но заметил, что можно было бы обойтись и без сумасбродств, но если уж ребенку так необходима собака, то ладно уж, он согласен, чтобы Тузик жил во дворе в будке. Довольно долго пришлось убеждать его, что это невозможно, и Виктор скрепя сердце согласился на то, чтобы Гриша держал щенка в своей комнате, но не пускал бегать по дому. «Раз сам завел собаку, значит, сам и должен о ней заботиться», – заключил Виктор наставительно, и Александра кивнула, мол, и на том спасибо.
Свекровь отреагировала несколько острее, даже приехала в неурочный час, чтобы поговорить с Александрой об ее самоуправстве.
– Зачем ты потакаешь детским капризам? – спросила Альбина Ростиславовна сурово. – Если ты думаешь, что Грише полезно о ком-то заботиться, чтобы легче пережить смерть матери, так у него для этого есть младший брат. Вот он действительно нуждается в заботе, а взваливать на нас новые проблемы в такое трудное время совершенно излишне.
– Но мальчик страдает… – попыталась объяснить Александра.
– Но не нужно приучать его спекулировать на своих страданиях! – отрезала свекровь. – Тяжело сейчас всем, а не только ему, и ты портишь ребенка, внедряя в его душу представление, что все должны танцевать вокруг него и удовлетворять малейшие прихоти, раз у него такое горе. Нет, горе у всех, и он должен нести его вместе со всей семьей и преодолевать вместе со всеми, а не выпрашивать себе поблажки, потому что он, видите ли, еще маленький!
Александра нахмурилась, чувствуя привычное бессилие перед демагогией свекрови. Она могла бы возразить, что «вся семья» двенадцать лет знать не хотела Гришу, отец не только не был ему другом и помощником, но даже алименты толком не платил. Что Гриша способен ухаживать за собакой, но все же слишком мал, чтобы его можно было использовать в качестве няньки для брата.