– Ничего, – покачала головой я. – Ты уже сделал. Твоя болезнь это подтверждает. Это борьба внутри тебя самого, она началась, ты все уже понял. Ты побеждаешь. Теперь тебе просто нужно отлежаться пару дней и восстановить силы.
Рин молчал и дрожал так, словно ему было все еще холодно. О нет, у него еще и температура поднимается. Куда там подниматься? Он же и так раскаленный, словно лава.
– Откуда?.. – Он закашлялся. – Откуда ты знала?
Я улыбнулась.
– Я тебе уже говорила это, и повторюсь: ты очень похож на моего брата, – объяснила я. – Он тоже сначала сопротивлялся, он всегда сопротивлялся, потому, что всегда считал, что в этом мире единственное правильное – это борьба.
Рин посмотрел на меня своими больными глазами. Бедный. Если бы он не был тем, кем он есть, я бы его обняла и пожалела. Такой несчастный.
– Получилось? – Спросил он.
– Только когда он понял, что в мире есть еще очень много того, чему он может научиться, – улыбнулась я. – Ты знаешь, он ведь перемыл столько полов и перекопал столько грядок, пока учился здесь, сколько, наверное, вся наша Академия не перемоет, если начнет прямо сегодня и будет мыть их до конца года.
– Никто тебя не осудит, Рин. Это твой личный путь к совершенству, никто не сможет тебя сломить или сбить с него, потому что только ты решаешь, где идти вперед, где бежать, а где сделать передышку и отдохнуть. Это только твое, и ничье больше. Но опыт на то и опыт, что каждый его получает, и чтобы не повторять тех же ошибок, надо уметь позволять себе их хотя бы в первый раз совершать.
Рин делал очень глубокие и тяжелые вздохи. Мне было страшно на него такого смотреть. Он ужасно вымотался. Вряд ли он куда-нибудь уезжал, но выглядел он так, как будто за те дни, которые отсутствовал, совершил как минимум кругосветное путешествие.
– Можно… – он еле держался, – попить?
– Конечно! – Попыталась вскочить я и только в этот счастливый момент он наконец-то выпустил мою бедную руку.
Она онемела и побелела от его хватки. Вот он держал-то!
Налив в воду из графина, который всегда стоял у меня на тумбочке, я вернулась к Рину и протянула ему стакан. Дрожащими руками он рывком выпил всю воду.
– Еще? – Предложила я.
С одной стороны, это конечно, здорово, что Рин пришел ко мне за советом, но все-таки мне не очень хотелось, чтобы он у меня здесь помер. Выглядел он ну очень плохо. Нужно было что-то делать с его состоянием.
– Рин, – осторожно позвала я, – тебе нужно в лазарет.
– Нет, – рявкнул он.
Он, что? Собирается всю жизнь у меня в комнате просидеть? Дала совет на свою голову. Зачем? Ладно, спокойно, это нервоз и недосып во мне говорят.