Дотошный юрист-законник с отряда Клапье де Колонга, приехал вместе с Константином Константиновичем во Владивосток, а контр-адмирал Игнациус, посвящённый в дела «морской масонской ложи» (так Небогатов именовал тайное сообщество офицеров флота) освидетельствовал судно на месте, в Николаевске и поддержал решение командующего.
Разумеется, всего этого Чагин не знал, но поставленный на прикол госпитальный «Орёл», с которого НЕ демонтировалось первоклассное наисовременнейшее оборудование, как бы намекал – флот готовится к большой драке и плавучий госпиталь стократ важнее лишнего вспомогательного крейсера.
Для «чахоточных» отвели отдельную палату в лазарете, экипаж «Алмаза» получил профилактики ради по лишней чарке, по огромной луковице и по головке чеснока.
Стемман, понаблюдав в бинокль как «сахалинцы» под предводительством лейтенанта Максимова споро утаскивают куда то вглубь острова шестидюймовые орудия, запросил семафором «Алмаз» – не заметили ли сигнальщики крейсера подозрительные дымы в заливе, не наблюдается ли работа вражеских радиостанций. Получив отрицательный ответ Александр Фёдорович замысловато выругался и отдал приказ начать движение – «ждать у моря погоды» и крейсера Камимуры можно было сколь угодно долго, но коль враг не проскочил с востока на запад, а дозорные катера и наблюдательный пост на мысе Крильон, связанный с Корсаковским постом телефонной линией (предмет особой гордости Максимова и Арцишевского) всяко бы дымы обнаружили, неужели проморгал вражина, отстаивается в Немуро?!
На семнадцати узлах крейсера рванули в пролив, проходя южную точку острова, получили успокоительный семафор от наблюдателей – ни крейсеров, ни миноносцев противника не наблюдается. Такое сообщение вывело Стеммана из себя. Где паршивые японские миноноски, которые должны «сесть на хвост» русским и информировать об их движении Камимуру. Каперанг было повёл крейсер на север, намереваясь обогнуть остров Монерон и дождавшись сумерек, «просочиться» меж вражеских дозоров. Но проклятая неопределённость и разболевшаяся нога сводили с ума. Александру Фёдоровичу почему-то вспомнилось то утро, когда он уступил адмиралу Иессену и «Богатырь» налетел на камни. Нет, к чёрту ночные шараханья на десяти узлах – идём прямо сейчас полным ходом, ну пускай на семнадцати, более «Алмазу» вытянуть трудно, прямиком во Владивосток. По кратчайшей. Встретим засветло Камимуру – так обнаружим его броненосцы второго класса на значительном расстоянии, убежим.
Новая, неожиданная вводная командира удивила штурмана и старшего офицера «Богатыря», но виду они не подали. «Алмаз» послушно держался в кильватере, проходя в миле от островка Ребун, сигнальщики обнаружили дымы двух костров в разных точках острова. Стемман решил, что это какие-то хитрые сигналы коварных самураев, взявших в кольцо его небольшой отряд.