Отсигналив на «Алмаз»: «Дать полный ход, прорываться во Владивосток», лучший бронепалубник Тихоокеанского флота на двадцати узлах помчал на зюйд-вест. Чагин, не видя причин для паники и отчётливо понимая, что Стемман знает ровно столько же, сколько и он, отсемафорил «ясно вижу» и продолжил движение за «Богатырём», на всё тех же семнадцати узлах.
Офицеры «Алмаза» на спешно собранном военном совете, решение командира – не рвать машины, одобрили единогласно.
– Не показывают своих «паспортных узлов» японцы, – признанный авторитет лейтенант Нозиков вертел в здоровой руке, зацепивший его осколок, – семнадцати узлов «Алмаза» достаточно, чтобы полдня убегать от Камимуры, а форсировать ход, пытаясь угнаться за «Богатырём» неразумно. Тем более сейчас, когда горизонт чист.
– Да, но с острова японцы явно кому-то сигнализируют.
– С чего вы решили, что это сигнал? – Нозиков рассмеялся, – может быть всё проще, бесятся самураи и пытаются нас запутать, нервы пощекотать.
– Тем не менее, господа, все по местам, согласно боевого расписания. Пару часов идём на шестнадцати-семнадцати узлах. Если не обнаружим противника, сбавим до четырнадцати. Николай Николаевич, на вас, ну и на машинное, разумеется, вся надежда.
– От японских бронепалубников вряд ли сможем отбиться, – Нозиков неторопливо поднялся. Миноносцы то причешем, а вот крейсера, с дальней дистанции садящие фугасными, – с ними трудно придётся. Осколками от близких накрытий посекут расчёты орудий. Щиты нужно устанавливать.
– Будут щиты, всё будет, голубчик! – Чагин разволновался, – вы же уникальный артиллерист, Николай Николаевич! Сколько японских кораблей пострадали от огня орудий, которыми вы командовали?
– Хм, интересно, если принять, что в недавнем бою получили «приветы» все четыре японских миноносца, то – девять.
– Будет и десятый и одиннадцатый, и далее и более. Господа – по местам! Боевая тревога!
«Алмаз» без приключений и происшествий пришёл во Владивосток ровно на двенадцать часов позже «Богатыря», на встречу крейсеру Чагина Небогатов послал «Жемчуг». Левицкий, идя борт к борту, поделился последними новостями. Стеммана с высокой температурой госпитализировали. Врачи заподозрили у главного уничтожителя японских миноносцев «разъедающую язву», то есть гангрену, и хотя ничего ещё не было ясно и Стемман залихватски прыгал на одной ноге, отбиваясь костылём от эскулапов, каперанга скрутили, вкололи успокоительное и отправили на обследование на госпитальный «Орёл».
– Господи, твоя воля, – прямо в рупор и «перекрестился» Чагин, – теперь понятно чего Александр Фёдорович так нервничал.