— А на каком языке они разговаривали? — спросил Франсуа Бейль. — Мне было бы полезно это знать: ведь завтра мы встретимся!
— Гёте отвечал на французском — он говорит на нем с детства, хорошо, но не бегло. И Наполеон повторял его фразы, поправляя их.
Тут Жаклин прервала мужа, попросив его дать гостю возможность наконец-то поесть.
— Сейчас подадут дичь, — сказала она. — Нехорошо, если она остынет!
Но у Бейля еще оставались вопросы.
— Почему же император решил навестить Гёте и поговорить с ним о своей мирной декларации?
— Он наверняка искал человека, который стал бы выразителем его идей, и Гете показался ему самым подходящим, чтобы подтвердить историческое значение его декларации. Кстати, знаешь, что в ней написано? Сейчас я тебе ее принесу.
Сен-Жюльен встал из-за стола и зашел в соседнюю комнату. Возвратившись с листом бумаги, он протянул его Бейлю. Тот в волнении пробежал глазами строчки:
«Солдаты и жители Европы, все вместе мы совершили великие дела. Силой нашего оружия мы изгнали тиранов, сокрушили их троны и расширили пространство наших свобод. А теперь мы должны приступить к новым задачам, для решения которых нам совершенно не нужно использовать силу.
Именно поэтому я обращаюсь к Европе с мирной декларацией. Начиная с этого дня, мы не будем прибегать к оружию, чтобы добиться изменения наших границ. Если такие изменения покажутся необходимыми, они могут быть произведены не иначе как в результате переговоров и свободного согласия народов.
Ни один политический строй не может быть основан на исключительном применении силы.
Все договоры и все законы будут вступать в законную силу благодаря свободному признанию граждан.
Для Европы начинается новая эпоха. Надеюсь, она принесет ей мир и всяческий прогресс, который только доступен человечеству!»
— Отличный текст! — воскликнул Бейль. — И как в нем чувствуется перо императора! — Бейль помнил этот стиль по воззванию, с которым Наполеон обратился к Великой армии утром накануне московской битвы. — Но почему он дал его прочитать Гёте? Что такого важного он может к этому добавить?
— Завтра сам сможешь его об этом спросить, — ответил Сен-Жюльен. — Но у меня есть на этот счет свое мнение. Наполеон хотел, чтобы его декларация получила философское обоснование. Ты наверняка заметил, как ему понравилось окружать себя знатоками после египетского похода и составления Гражданского кодекса. Он не хочет войти в историю одними лишь военными действиями!
— А каким ты его нашел, когда он здесь был?
— Честно говоря, мне показалось, что он как-то слишком быстро постарел.