Лепила-2 (Шпыркович) - страница 2
А, впрочем, в любом сообществе, и комариное здесь не исключение, всегда и везде находятся представители, которые, наплевав на царящий в умах хаос и панику, активно пытаются наловить рыбки в мутной воде. Ну, или в данном конкретном случае, эритроцитов в моих капиллярах. Я думаю, что и в день Страшного Суда, если он, к примеру, будет объявлен после обеда, причем информация будет исходить из самых достоверных источников, с утра биржи будут торговать, и с неменьшим азартом, чем в любой другой день. Я шлепнул по лбу, так и не дав состояться очередному удачливому добытчику. Хотя, может быть, я уничтожил потенциального комара-алкоголика, чем и оздоровил их, комаров, популяцию. Нет, ну почему даже на столь замечательном отдыхе думается о работе?
В палатке, куда я уполз ночевать, если так можно выразиться, было душновато. Хотя какая там ночь - солнце уже вот-вот должно было появиться из-за крутого склона, поросшего идеально прямыми, рвущимися к стремительно светлеющему небу, соснами.
Я выполз из палатки, прихрамывая на левую ногу - вчера я наткнулся на какой-то особо зловредный корень, совершенно не желавший понять того, что раз мы все собрались именно здесь, и именно сегодня - это жутко здорово, хотя мы добрых полночи хором убеждали в этом все окрестности. Плясавший меж сосен костер тоже устал, и буйный его гопак сменился плавным менуэтом - пламя еле вспыхивало над багрово-сизыми углями. Лесники, в общем-то, должны быть нам благодарны - того количества сухостоя, что мы вчера спалили, местным короедам с лихвой хватило бы на пару десятилетий сытой жизни.
Пока я позевывал да потягивался, солнце таки взошло. В Лесногорске народ уже, наверное, вовсю пил утренний чай, кофе или бормотуху, готовясь к началу очередного трудового или, наоборот, бездельного дня. У нас же в лагере туристы спали беспробудным сном, умаявшись после бурно проведенной ночи.
Почистив зубы и сполоснувшись водой из строительно-туристического умывальника - 3-хлитровой бутыли со срезанным горлышком, которую накануне кто-то заботливо до краев налил водой из карьера. Скромно умолчу, что этим "кто-то" был я. Понадейся на остальных... В том и ценность реаниматолога, что он предвидит на шаг вперед. Хирург еще только, оторвавшись от открытой раны, глубокомысленно заявляет: "А, может, ему чего покапать, чтобы давление поднять?" - а у тебя уже пять минут, как полиглюкин в центральную вену льется.
Еще несколько человек вяло бродили возле палаток, или меланхолично созерцали такие же еле тлеющие костерки. В одном из лагерей тихо тренькала гитара - то ли, с ночи человек весь репертуар не спел, то ли, как я, рано проснувшись, настраивал лады доведенного за ночь до полного беспорядка инструмента. Треньканье это, тем не менее, настроило меня на какой-то боевой лад, и я решил устроить самому себе зарядку. Пускай остальные завидуют, какой спортивный народ в Лесногорске! Зашнуровав кроссовки, я с видом человека, для которого утренняя пробежка и смысл жизни - понятия равнозначные, легкой трусцой отправился вверх по дороге. Наш лагерь лежал в котловине, и я сейчас выбежал из нее по укатанному грунту. Не добежав до развилки, я свернул на боковую тропинку и слегка ускорил бег, с легким хрустом вминая в мох сухие сосновые иглы и мелкие веточки. Как-то неожиданно лес кончился, и я выскочил на поле, контуры которого наверняка свели бы с ума любого казахского или украинского механизатора. Им, привыкшим к бескрайним, до горизонта, степям, наши поля, затерявшиеся между перелесков, вытягивающиеся узким языком между двумя стенами сосен, с бесчисленными холмами и оврагами, точно бы показались бы сущим кошмаром. А если учесть многочисленные гранитные валуны, то и дело норовящие подложить свой округлый бок под мотовило комбайна, и время от времени срывающиеся прямо из-под жатки стада кабанов - вот он, комбайнерский ад. В этом году, правда, здешние поля отвели под кормовые травы, так что кроме важно вышагивающего по недавно скошенному лугу аиста, других представителей фауны не наблюдалось. Я остановился передохнуть как раз в тот момент, когда голенастый хищник принялся увлеченно долбить гнездо каких-то луговых пичуг - надо полагать, лягушки ему приелись. А вы что, правда, полагали, что аист - мирная пташка, годная лишь на то, чтобы украшать собой огромные гнезда на столбах возле деревенских хат? Нет, серьезно, вы думали, что в своем копьевидном клюве он носит завернутых в пеленки младенцев? Клюв свой он использует по своему прямому назначению - долбит им лягушек, змей, ну, или вот - закинув голову назад, черно-белый разбойник проглотил последнего птенца, после чего взмахнул крыльями и полетел, надо полагать, в свое лохматое гнездо.