Невольно я проникся мистическим педантизмом Аликс.
— Ваше высокоблагородие, закат через два часа, — сказал мне жандарм. — Поспешить?
Я не заметил, как пролетело время. Выходит, мы потратили весь день на мертвеца.
— Поспешите, — ответил я.
В моем голосе не звучала настойчивость, но, кажется, внимание к мистическим тонкостям заразно, и приказ поспешили исполнить с невероятным рвением.
Из журнала Александры Каховской
Надин поднялась позже Ольги. Она молча вошла в гостиную и села за пианино. Полилась незнакомая красивая мелодия, Надин запела протяжную песню на своем языке. Потом барышня вздрогнула и, осознав свою неловкость, спешно извинилась.
— Ваш дом гостеприимен и добр, — произнесла она, — но мне нужно идти…
Ее лицо было бледным, голос дрожал.
— Мы воспримем с радостью ваше согласие задержаться, — ласково произнесла Ольга, — я отправила посыльного к вашему опекуну, дабы он знал, что вы у нас… Я не писала, что вы прибыли к нам поздно вечером…
Она заботливо усадила гостью в кресла.
— Благодарю, — улыбнулась Надин, — но дядюшка, наверняка, догадался обо всем… Впрочем, мне уже безразлично…
Надин опустила печальный взор.
— Я встретила Сайхана на прогулке, он заговорил со мною… Мы с ним легко подружились… Горец поведал мне о своих краях, о храбрых воинах, он рассказывал мне мудрые сказки предков…
Я села рядом с Надин, взяв ее за руку. Не удавалось подобрать нужные слова утешения, но мой жест, похоже, придал восточной барышне сил. Она попыталась печально улыбнуться…
Ольга с недоумением смотрела на Надин, неужто барышня, познавшая прелесть света, могла прельститься на сказки дикого мальчика. Почему она отвергла изящного француза ради жителя гор?
Нам так и не удалось утешить Надин, неподвижное лицо которой казалось спокойным, но огромные черные глаза выражали истинные чувства, в них застыла невыносимая боль.
Опекун явился лично. Они с Надин обменялись фразами на своем языке. Нетрудно догадаться, что опекун велел барышне немедля отправиться с ним домой, а она покорно согласилась.
— Благодарю, что оказали радушный прием моей дорогой Надин, — поблагодарил турок, широко улыбнувшись. — Отрадно встретить подобное радушие вдали от дома!
Надин покорно последовала за опекуном, одарив нас на прощание благодарным взглядом.
Далее на скорбной сцене явился еще один персонаж — печальный Жервье. Он весьма удивился, застав у нас Надин. Потом шагнул к ней и произнес:
— Мне очень жаль…
Но, смутившись, прервал свою речь.
Турок одарил его насмешливым взглядом, уводя за собой послушную родственницу.
— Вербин еще не вернулся? — просил Жервье. — Мне бы хотелось поговорить с ним…