Третье — общее снабжение, которое полагалось нам как военнослужащим ОДР при ГБ (Имперское Министерство Колоний). Это обмундирование и сухие пайки, снаряжение и радиостанции, стандартные армейские аптечки и стрелковое вооружение, дозиметры и патроны, противогазы и ОЗК, гранаты и так далее. Мы в одной упряжке и командование у нас одно. Но Краснодар далеко, а мы здесь и лучше знали, кому и что больше необходимо. Потому и делились. У Семенова плохо с продовольствием и я передал часть своих запасов ему, а у меня на исходе боезапас и он отдал половину своего.
А помимо того прибыли люди, которых завербовали в ККФ и пообещали, что в колониях они озолотятся. Сухогрузы не пассажирские лайнеры, но они привезли пятьдесят человек ко мне и больше сотни Семенову. Как правило, это технари-специалисты, которые умели что-то делать своими руками и понимали, откуда берется ток. Дармоеды и тупорезы нам не нужны, для простой работы имелись подневольные рабы и местные аборигены, и с каждым новичком следовало побеседовать хотя бы несколько минут, чтобы понять, кто перед тобой.
В общем, чтобы уладить все формальности, по честности разделить грузы, дабы никому не было обидно, а потом обсудить совместный поход в Балтийское море, потратили сутки. Я устал, словно ездовая собака. Мог бы немного отдохнуть в адмиральской каюте "Ветрогона", прежде чем возвращаться в Передовой. Но вместо этого встретился с родственниками, знаменитым черноморским наемником Николаем Буровым. По приезду я с ним и его новыми зятьями перекинулся несколькими фразами. Однако, как ни крути, нужен серьезный и долгий разговор. Раз уж Кара собрался стать колонистом, придется ему помогать. Как минимум, информационно. Как максимум, выделить ему в помощь воинов и корабли. У него, конечно, есть свое судно, отремонтированный и переделанный под перевозку людей сухогруз-пятитысячник "Вольняга" из Одессы. Но у него только тяжелые пулеметы и АГС, так что может понадобиться помощь корабельных орудий. Все-таки Валенсия, которую Буров облюбовал для поселения, от дикарей пока не очищена и разведка в тех краях далеко от берега не уходила.
Кара находился на своем судне, которое прижалось к причальной стенке, и мы встретились на юте, то бишь на корме. В воздухе запахи моря и корабля, смесь из гниющих водорослей и соли, пролитого на металл масла, которое испарялось с палубы, краски и табака. Место для курения на судне неподалеку, обычное жестяное ведро с водой, и наемники Бурова вместе с матросами постоянно устраивали перекуры. Впрочем, нам они не мешали. Даже других родственников не было, жен с дочерьми и зятьями, крепкими молодцами с пудовыми кулаками. Поэтому мы сидели возле лееров с правого борта, курили, смотрели на море и общались. Отношения у нас не простые, раньше случалось, что и враждовали. Однако это в прошлом и беседа протекала ровно.