Аборигены стали опасливо обходить командора, перекидывались взглядами и крутили пальцами у виска. Рука, неожиданно появившейся фигуры в синем, железной хваткой вцепилась в локоть Бряка и оттолкнула его к стене здания. Перед носом командора недвусмысленно замаячила короткая дубинка. Смотревшие из-за нее глаза, близко поставленные на мясистом лице, не сулили ничего хорошего. Лингофон Бряка, после безуспешной попытки перевести поток слов синего, захрипел и навеки смолк. Синий, так же незаметно, как и появился, исчез в толпе.
Ничего не видя перед собой, на подгибающихся ногах командор безвольно брел по улице, подгоняемый наталкивающимися на него телами.
На кромке тротуара бурлящей городской улицы сидел седой старик с болезненно зеленым лицом. Его руки, упирающиеся локтями в худые колени согнутых HOI, судорожно сжимали виски. По сгорбленной спине время от времени волной пробегала дрожь. Старик плакал, не вытирая слез, и они стекали по изможденному лицу на асфальт, образуя небольшую лужицу, возле которой поблескивала мелкая монета, брошенная чей-то жалостливой рукой. Сотни прохожих, окидывая взглядом и тут же забывая сгорбленную фигуру старика, проходили мимо.
Жизнь города текла своим чередом.