Вдруг среди хаоса печальных мыслей я вспомнил о пастилках, которые дала мне мадам д’Инвилль. Я рассудил, что скорее всего они действуют подобно той жидкости, которой она смазывала мне член. Не сомневаясь, что эффект не заставит себя долго ждать, я проглотил несколько пастилок. Надеясь, что вскоре смогу разубедить Сюзон не только на словах, но и на деле, я обнял ее со страстью, обманувшей нас обоих. Сюзон приняла ее за доказательство моей любви, а я — за свидетельство возвращения своей силы. Уже захваченная мыслью, что я сейчас подарю ей неземное блаженство, Сюзон, замирая от восторга, упала на кровать. Я все еще не был полностью уверен в своих силах, но зато от всей души мечтал удовлетворить ее надежды. Я улегся на свою возлюбленную, припал поцелуем к ее устам и взял в руку член. Он был еще вялый, но я надеялся, что скоро пастилки подействуют, и он обретет желанную твердость. Сюзон сжала его, начала двигать рукой, возбуждать его, но все бесполезно. Я тоже старался, даже сильнее, чем мадам д’Инвилль. Но все напрасно: смертельный холод сковал мое тело.
«Это Сюзон, — твердил я себе, — моя дорогая Сюзон, я ее обнимаю, — и это не возбуждает меня! Я целую ее сисечки, эти очаровательные сисечки, которые еще вчера приводили меня в трепет. Разве сегодня они изменились? Они нисколько не утратили ни своей округлости, ни упругости, ни белизны! Ее кожа столь же нежна и бела, как и тогда, когда меня так возбуждал ее вид. Эти ляжки, прижимающиеся к моим бедрам, так же горячи, как и вчера. Она раздвигает свои ножки, и я ласкаю пальцем ее пизденку, — но увы! — палец, это единственное, что я могу ей туда засунуть!»
Сюзон была разочарована. Я же проклинал мадам д’Инвилль. Я уже подозревал, что она предвидела, куда я отправлюсь прямиком от нее, и специально дала мне эти пастилки, которые окончательно лишили бы меня сил. То, что я до сих пор не возбудился, только подтверждало эту мысль, и несмотря на жгучий стыд, я уже собирался сознаться в своем бессилии Сюзон. Но неожиданно выход из затруднительного положения был найден, совершенно чудесным образом. Если вы подумали, что любовь как по волшебству сделала мой хуй твердым, и я как следует выеб Сюзон, то вы ошибаетесь. Внезапно раздался шум, невидимая рука приоткрыла прикроватные занавеси и отвесила мне самую чудовищную оплеуху, какую мне когда-либо доводилось получать. Потрясенный ее, я какое-то время не мог даже рот открыть, чтобы закричать, и едва смог приоткрыть дверь и пуститься наутек, оставив Сюзон в лапах разъяренного призрака, ибо у меня не было сомнений, что на нас напал призрак. Я пулей вылетел из замка и продолжал трястись даже оказавшись в постели, куда забрался, возвратившись к кюре. А перед этим я рассказал ему об этом происшествии, наплетя всякой чепухи, в которую уверовало мое возбужденное воображение. Я только не сказал святому отцу, что эта сцена произошла в комнате у Сюзон.