Она слабо защищалась.
— Да нет же…
— Нет, да! Ты несчастлива, Пимпренетта!
— Нет, я счастлива! И доказательством тому то, что завтра мы празднуем мою помолвку!
Инспектор изобразил недоумение.
— У тебя помолвка завтра? Да это невозможно!
Она вспылила:
— Почему же это невозможно, святая Мадонна? Вы считаете меня недостаточно красивой, чтобы я могла понравиться молодому человеку?
— Это совсем не так, и ты это прекрасно знаешь, Пимпренетта, потому что для меня ты — самая прекрасная голубка, какую только можно встретить в Марселе, только я очень огорчен…
— Огорчены?
Пишеранд опустил глаза, чтобы усилить впечатление.
— А как же! Поставь себя на мое место! Я люблю Бруно, как своего младшего брата, и вот этот неблагодарный женится, ничего мне об этом не сказав и… даже не пригласив. Можешь говорить что хочешь, но для меня мучительно узнать это!
Вместо ответа девушка начала плакать. Инспектор, увидя это, притворился удивленным:
— Ну, ну, что с тобой случилось?
— Это… это не… Бру… Бруно… тот, за кого я выхожу замуж!..
— Ой, обманщица! Что ты мне такое рассказываешь?
— Бруно, это… это чудовище… Он меня не любит! Я выхожу замуж за Ипполита!
— Ипполита Доло?
— Да!
— Я тебе не верю!
— Вы мне не верите?
— Да, я тебе не верю!
Она резко поднесла свою руку к его глазам.
— А что это такое, по-вашему, а?
Пишеранд посмотрел на пальцы девушки.
— Красивое кольцо…
— Это Ипполит мне его подарил на нашу помолвку!
— Правда?
— Я вам клянусь!
— Ипполит это здорово придумал… А ты меня не приглашаешь на церемонию, Пимпренетта?
Она заметно смутилась.
— Обед будет у нас… завтра в полдень… Но я сомневаюсь, чтобы присутствующие на нем обрадовались бы…
— Да, конечно… жаль… Ну, я тебе все равно желаю огромного счастья с тем, кого ты любишь, Пимпренетта…
— Ипполит будет…
— Я не Ипполита имел в виду…
И он оставил ее совершенно растерянную.
Бруно знал о предстоящей помолвке Пимпренетты и чувствовал себя ужасно несчастным. Горе казалось ему таким большим и настолько тяжелым, что никто не сможет помочь ему, в растерянности, он часто бродил по улице Лонг-де-Капюсин, не рискуя, однако, навестить родных. Воспоминания об отчем доме его притягивали, но он не мог забыть о том, что для семьи Маспи он стал позором.
Вдруг Бруно различил среди покупателей, окружающих машину уличного торговца фруктами и овощами, свою мать. Он приблизился, очень взволнованный, и совсем тихо прошептал:
— Мама…
Увидев сына, Селестина бросила свою плоскую плетеную корзинку и всплеснула руками.
— Святая Мадонна!.. Мой Бруно!
Не замечая окружавших их людей, она обняла своего мальчика и буквально его зацеловала. Опасаясь, как бы кто-нибудь из любопытных не кинулся к Элуа, чтобы предупредить его, полицейский взял свою мать за руку и повел к небольшому кафе, где они и устроились рядышком. Селестина зарделась от радости.