Бруно, не обращая внимания на угрозы, поцеловал мать, бабушку, энергично постучал по плечу деда, не заботясь об Элуа, которому все-таки удалось вставить слово:
— Ты меня провоцируешь, ну, говори, позор своего рода?
— Я здесь, господин Маспи, в качестве полицейского.
— Полицейский или нет не важно, давай проваливай отсюда быстрей, пока я тебе так не выдал, что не забудешь об этом до конца своих дней!
Бруно подошел к отцу и приблизил к нему лицо:
— Если ты меня тронешь как послушного сына, я это переживу, а если как полицейского, то я тебя арестую и пинками под зад отволоку в тюрьму!
— Под зад?
— Вот и-мен-но! Под зад!
Элуа повернулся к жене:
— Чудесное воспитание! Я могу этим гордиться! Отцеубийца!
И, повернувшись к сыну:
— Ну, валяй, убивай меня! Чего ты ждешь?
— Я жду, когда ты перестанешь валять дурака!
Маспи Великий вновь обратился к жене:
— И уважительный, конечно! Я понимаю, что ты считаешь его примером для братьев и сестер! Господин Маспи Младший, я, к сожалению, не могу вам помешать ни носить мое имя, ни прекратить позорить его, но я хочу, чтобы вы знали, что я больше не считаю себя вашим отцом!
— Велика важность!
— Велика… А! Дьявольский прихвостень! Вы будете свидетелями убийства!
Селестина сразу бросилась между двумя мужчинами.
— Перед тем, как ты тронешь моего сына, ты убьешь меня, чудовище!
— Отойди прочь!
— Никогда!
— Не выводи меня из терпения, Селестина, иначе это будет что-то ужасное!
Бруно отодвинул мать.
— Отец…
— Я тебе запрещаю!
— Отец… убили Пишеранда.
Сразу все затихли. Потом Маспи Великий спросил:
— Кто?
— Тот же, кто убил Итальянца.
— Салисето?
— Я не знаю.
— Ага, и ты хочешь, чтобы это узнал я?
— Отец… я очень любил Пишеранда… Он и тебе симпатизировал… Он считал тебя жуликом, но симпатичным жуликом и потом он всегда помнил о нас, твоих детях… Это из-за нас он отправлял тебя в тюрьму гораздо реже, чем ты заслуживал…
— Ну и что дальше?
— Помоги мне найти его убийцу!
— Нет! Прежде всего потому, что не собираюсь работать на полицию, а потом, потому что я не общаюсь с Корсиканцем!
— Даже после того, как он надавал тебе пощечин перед твоей женой и твоими родителями?
— Это другая история, и я сам все улажу, она тебя не касается!
— Ты знал Эмму Сигулес, которую зовут Дорада?
— Очень плохо.
— Говорят, что она подруга Салисето?
— Возможно.
— Это у нее дома был убит Пишеранд.
— Ты ее арестовал?
— Она исчезла.
Элуа усмехнулся:
— Ага, вот какие вы мастера!
— Ты не знаешь, где она могла скрыться?
— Нет.
— Хорошо… Значит, ты не собираешься мне помогать?
— Вот именно.
— Ладно, я сейчас пойду туда, к Корсиканцу! Скажи мне, где я могу его встретить?