Швейцария, Женева, Промышленно-Коммерческий Банк
- Есть один человек, который знает, как использовать полученные сведения.
Бранвен[63] захотелось присесть и спрятаться, как только она озвучила это предложение. Упоминание Филипа Стёйвезанта при Локи было сродни тому же, что пролить бензин посреди бушующего пожара. Почему эти двое не могут мирно сосуществовать? Иногда Бранвен чувствовала себя так, что ей хотелось со спокойным видом взять их обоих за шкирку и столкнуть лбами.
К её удивлению Локи согласно кивнул.
- Я очень не хочу допускать это, но ты почти наверняка права. Если мы пошлём этот материал сейчас, то он, в лучшем случае, затеряется. Среди властей мы никому не известны.
- И хвала богам за это, - пылко сказала Бранвен.
- Верно. Но теперь эта чрезмерная анонимность оборачивается против нас. Для всего мира мы просто банкиры и торговцы.
Локи покачал головой. Он только что вернулся из Германии. Увиденное им там вызвало у него тошноту. Причина для поездки была простая. Пятью годами ранее женщину из его семьи, по имени Морриган[64], арестовали гестаповцы как коммуниста, по наводке человека, которому Локи доверял. Это оставило Локи единственный практический выбор. Он направился в Германию, нашёл её и застрелил раньше, чем она могла заговорить. В конечно счёте она заговорила бы всё равно, а рассказать дознавателям могла много. Он также понимал, что выстрел из винтовки был для неё единственным возможным милосердием. В той поездке его глаза следили только за тем, что было должно сделать, и он не обращал внимание на то, что окружало его в совершенно ясном виде.
Но в этой поездке всё было иначе. Теперь стоял просто вопрос мести. Он нашёл Одвина Нота, человека, который предал Морриган. Локи выставил его как коммунистического агента и затем убил. Только на этот раз его глаза были открыты, и он понял немецкий режим в полной мере, в такой, каким его не показала даже "Хрустальная ночь"[65]. Он был банкиром, швейцарским банкиром, а Германия - страной, где каждая властная особа хотела иметь собственный номерной швейцарский банковский счёт. Это делало его популярным гостем. Он мог общаться с людьми из всего спектра германской промышленности. Локи никогда не задавал вопросов, которые могли показаться относящимися к военной или политической сфере. Вместо этого он выражал интерес к мелочам, у которых, казалось, не было прямого отношения к чему-либо вообще. Поэтому его контакты никогда не понимали, что каждая кроха сведений становилась частью мозаики. После совмещения они составили непревзойдённую картину немецкого промышленного производства и планирования. Локи обоснованно гордился сделанным. Не столько потому, что никто ранее никогда не достигал настолько полной картины национальной промышленности в состоянии войны. Но потому, что даже те, кто помог подготовить её, так никогда и не узнали, в чём участвовали.