С колонной пришёл наш медик, майор Нитчик (позывной «Доза»), комбат и его заместитель — Серёга Шейко. Кое-как загнали на наш пятачок БМД. И тут опять начинается обстрел… Комбат: «Что тут у вас такое творится?». После обстрела полезли уже сами «духи». Они, наверное, решили проскочить между нами и нашей «миномёткой», которая окопалась в трёхстах метрах на высотке. Но мы уже умные, из автоматов не стреляем, а только гранаты вниз бросаем. И тут вдруг поднимается наш пулемётчик Саша Кондрашов и даёт бесконечную очередь из ПК в противоположную сторону!.. Я подбегаю: «Ты что делаешь?». Он: «Смотрите, они уже на нас вышли!..». И действительно, вижу, что «духи» — метрах в тридцати. Было их много, несколько десятков. Они хотели, скорее всего, нахрапом нас взять и окружить. Но мы гранатами их отогнали. Они и тут прорваться не смогли.
Я целый день хожу прихрамывая, плохо слышу, хотя и не заикаюсь. (Это мне так казалось. На самом деле, как мне бойцы потом сказали, ещё как заикался!) А о том, что это контузия, я в тот момент вообще не думал. Целый день беготня: раненые умирают, надо готовить эвакуацию, надо бойцов кормить, обстрелы идут. Уже вечером первый раз пытаюсь присесть — больно. Рукой потрогал спину — кровь. Врач-десантник: «А ну-ка наклоняйся…». (У этого майора огромный опыт боевой. До этого я с ужасом видел, как он Эдика Мусикаева скальпелем кромсает и приговаривает: «Не бойся, мясо нарастёт!».) И рукой он вытащил мне из спины осколок. Тут меня такая боль пронзила! Почему-то в нос сильнее всего отдавало!.. Майор подаёт осколок мне: «На, сделаешь брелок». (Второй осколок нашли только недавно при обследовании в госпитале. Он там так до сих пор и сидит, застрял в позвоночнике и совсем чуть-чуть не дошёл до канала.)
Погрузили на БМД раненых, потом погибших. Оружие их я отдал командиру 3-го взвода Глебу Дегтярёву, его же оставил за старшего. А сам я с ранеными и убитыми поехал в медсанбат полка.
Вид у нас у всех был страшенный: все перебитые, перевязанные, в крови. Но… при этом все в начищенной обуви и с вычищенным оружием. (Кстати, мы ни одного ствола не потеряли, нашли даже автоматы всех своих убитых.)
Раненых оказалось человек двадцать пять, большинство их них — ранены тяжело. Сдали их медикам. Оставалось самое трудное — отправка погибших. Проблема была в том, что у некоторых при себе не было документов, поэтому я своим бойцам приказал написать у каждого на руке фамилию и вложить записки с фамилией в карман брюк. Но когда я начал проверять, то оказалось, что Стас Голубев записки перепутал! Я тут же представил себе, что будет, когда тело придёт в госпиталь: на руке написано одно, а в бумажке — другое! Я передёргиваю затвор и думаю: я сейчас его убью… Сам удивляюсь сейчас своей ярости в тот момент… Видимо, такова была реакция на напряжение, да и контузия сказалась. (Сейчас Стас никакой обиды на меня за это не держит. Всё-таки все они были пацанами совсем и к трупам вообще подойти боялись…)