– Маловат боец!
– Струсит сразу. Попятит. А голову ссечёшь – и ни тебе навару для щей.
– Уж твой-то велик! Жир да перья! К бою холил или к свадьбе откармливал?
Люди смеялись, вспоминали былые подвиги соперников, делали ставки.
– Это разве бой!.. Вот осенью оботуров пускали, грому было – рундуки по рядам тряслись!
– Так то осенью…
– За́рничек, – узнал Светел парня, помогавшего старику.
Дед и внук жили в сутках бега от Твёржи. В деревне Затресье, славной крепкими рогожами и боевыми гусями.
– Светелко! Погоди, недосуг…
Дедушка уже открывал клетку.
Для начала охотники выпустили гусынь. Опытные задорщицы чуть потоптались, оглядываясь на свободе. Увидели чужа́чек. Забили крыльями, стали шипеть. Хозяева тут же вынули из корзин самих поединщиков. Крупных, сильных, свирепых. Гусаки тотчас разъярились, встопорщили ожерелки. На моих любушек посягать? Не спущу!..
Бросились! Потеха пошла. Хлестали мощные крылья, цепкие клювы драли за па́портки – только пух на стороны.
Гусыни хлопотали кругом, подзуживали, радели. Хозяева и позоряне оценивали каждый щипок, каждый удар:
– Смотри, смотри! В глаз метит!
– Оплошка это!
– Не оплошка, а голову прочь да с капустой в горшок!
До того расшумелись, что Светел не скоро услышал голос из-за спины:
– Опёнок!
Он внял наконец, оглянулся:
– Кайтар! Друже!
– Ты где был?
– Да вот шатёр только поставили.
Жогушка чинно поклонился с братниных плеч:
– Можешь ли гораздо, дядя Кайтар.
– И тебе на лёгки лыжи, племянничек, – улыбнулся левобережник. За год, что не виделись, он возмужал, опле́чился, голосом и повадками стал сущий отец. Так дело пойдёт, сам собой примется на торг выезжать.
Кайтар вдруг покраснел, помялся, спросил:
– А вы… ну… де́динька, сосед ваш, приехал?
На самом деле, понятно, спрашивал он совсем не про деда. Светелу опять стало стыдно.
– Они с Ишуткой дома остались. Да вы после торга к нам небось?
Кайтар вспомнил о деле. Тотчас из робкого парнишки обратился в хваткого молодого купца:
– А как иначе! Без твоих лыж домой не рука! Вот не знал батюшка, что сам припожалуешь. Ты хоть не расторговался ещё?
Вернувшись с Кайтаром в шатёр, Светел даже подосадовал, не застав Розщепихи. Значит, его лыжам осмеяние предрекать – она тут как тут, а порадоваться, что Кайтар с отцом не глядя все забирают, – поминай как звали? Скучновато заживёт Твёржа, когда Розщепиха со святыми родителями воссядет. «Есть старуха – убил бы её. Нет старухи – прикупил бы её…»
Котелок над очажком уже закипал. Мама сразу пригласила Кайтара к трапезе.
– Кайтарушко… – нерешительно проговорила она. – Вы, торгованы удалые, всюду побывали… всё видели, про всё слышали…