– Ну…
– Ведь не дикомытами?
– Дикомытами нас левобережники прозвали.
– Давно?
– После Ойдриговых нашествий, за то, что в полон не дались.
– А сами кем речётесь?
Ворон вновь надолго умолк. Наконец как-то стыдливо произнёс заветное:
– Славнуками.
– Славнуками!.. – безо всякого почтения развеселился котляр. – Матерь Царица, помилуй Левобережье!
Ворон ждал, неуверенно улыбаясь.
– Гнездари, – сказал Ветер, – так завидных женихов называют.
– И правильно, – буркнул Ворон. – Порно им Коновому Вену завидовать.
Его племя искони считалось беспортошным, зато упрямым и гордым.
– Меж собой как имя толкуете?
– Внуки славных. Славные внуки. А иные спорят, будто вовсе там не «слава», а «слово».
Впереди плотной глыбой обозначился крепостной зеленец.
– Скоро ли думать выучу? – вздохнул Ветер. – Чьи внуки?
– У нас старины передают. Некогда из-за Светыни вышел народ. Наши глядь с берега, а там старики да детные бабы. Мужи наперечёт, в ранах. Тогда мы подняли над героями щит…
– Не морозь, краснобай, – весело перебил Ветер. – Прямо так сразу хлеб преломили? Лучшую поляну показали в лесу?.. Не бывает, чтоб храбрецы с храбрецами сошлись, а мужеством не переведались!
– Ну… Наверно. Всё равно во внуках крови смешались.
Сквозь туман посвечивали огоньки. На последнем снегу Ветер легко спрыгнул с чунок.
– Что я должен был постичь, отец? – спросил Ворон. – О чём задуматься?
«О том, надо ли хранить тайну царевича Аодха, если тот был вправду спасён…»
– Я хочу, чтобы ты понял: нет лишнего знания. Были на этой земле цари и прежде Эрелиса. А ещё люди, вовсе не обделённые умом, ждут, что общая Беда опять врагов братьями сделает. Как мыслишь, сын? К душе вашим девкам жарые кудри?
Ворон сбросил алык, понёс чунки под мышкой.
– Я давно не был на Коновом Вене, отец. Не знаю, о чём там песни поют.
Как обычно, дорога из лесного городка кончилась слишком скоро…
Рано поутру за Светелом прибежали мальчишки:
– Гусляр! Где гусляр?
Светел на всякий случай напустил строгость:
– Куда ещё? Опять корзины топтать?
Оказывается, вчерашняя потеха так удалась, что кто-то придумал пустить в дело оставшуюся траву. Сегодня из неё собирались взапуски плести лапти. И конечно, плясать в них. Пока не развалятся.
Рука сама потянулась за берестяным чехолком.
– Благословишь, мама?
Мать с бабушкой переглянулись. Вчера Светел едва не почувствовал себя взрослым, вольным решать. Пра́вил людское веселье. Даже судьбу вздумал поторопить. Ночь минула – вновь он дитятко неразумное, по своему хотению из шатра ни ногой!
– Ступай, сыночек, – сказала Равдуша.
Корениха вдруг улыбнулась: