Гуляш лежал в мешке. Он чуял поблизости других крыс, и псов, и кровь. Особенно кровь.
Он слышал собственные мысли, но мысли эти были все равно что тихое жужжание насекомых на фоне оглушительных, словно гроза, ощущений. Перед его глазами плясали обрывки воспоминаний. Клетки. Паника. Белая крыса. Гуляш. Так его звали. Странно. Раньше никаких имен не было. Раньше он просто различал других крыс по запаху. Тьма. Тьма внутри, позади глаз. Вот эта небольшая часть – Гуляш. А все остальное снаружи – это что-то другое.
Гуляш. Я. Вожак.
Накаленная докрасна ярость все еще бурлила внутри него, но теперь она обрела некую форму: так горная расщелина формирует речной поток, сужая его, заставляя течь быстрее, задавая направление.
Теперь Гуляш слышал голоса.
– …Просто подбрось его потихоньку внутрь, никто и не заметит…
– …О’кей, сейчас я чуток встряхну его, чтоб разозлился…
Мешок резко дернули туда-сюда. Но Гуляш злее не стал. Для новой ярости места уже просто не было.
Мешок закачался в воздухе: его куда-то несли. Рев человеческих голосов зазвучал громче; запахи сделались сильнее. На мгновение наступила тишина, мешок перевернули – и Гуляш выскользнул в громовой шум и в кучу барахтающихся крыс.
Зубами и когтями он пробился наверх – крысы разбегались во все стороны – и увидел, как на арену опускают рычащего пса. Тот схватил крысу, яростно встряхнул ее и отшвырнул обмякшую тушку в воздух.
Крысы кинулись врассыпную.
– Идиоты! – завизжал Гуляш. – Действуйте сообща! Вместе вы способны обглодать этот рассадник блох до костей!
Толпа смолкла.
Пес уставился на Гуляша сверху вниз, пытаясь собраться с мыслями. Эта крыса только что заговорила. Говорить умеют только люди. И пахнет от нее как-то странно. От крыс разит паникой. Но не от этой.
Тишина звенела как колокол.
В следующий миг Джейко схватил крысу, встряхнул, но не сильно, и швырнул об пол. Он решил устроить проверку: крысы не должны разговаривать как люди, но эта крыса выглядит как крыса – а убивать крыс можно и нужно! – но разговаривает как человек, а если покусать человека, заработаешь хорошую трепку. Псу хотелось определенности. Если он сейчас получит смачного тумака, значит, эта крыса – человек.
Гуляш перекатился на бок и кое-как поднялся. Но в боку его зияла глубокая рана от песьего зуба.
Прочие крысы все еще беспорядочно копошились, сбившись в кучу, как можно дальше от пса, и каждая пыталась оказаться в самом низу.
Гуляш сплюнул кровь.
– Ладно же, – прорычал он, надвигаясь на оторопевшего пса. – Вот теперь ты увидишь, как умирает настоящая крыса!