– Эй, Гуляш!
Он поднял глаза.
За спиною Сардины разматывалась бечевка, а он падал и падал сквозь дымный воздух навстречу беснующейся арене. Он находился точно над Гуляшом, он увеличивался и увеличивался…
…замедлялся и замедлялся…
Сардины застыл в воздухе между псом и крысой. Повисел так секунду. Учтиво приподнял шляпу и сказал: «Добрый вечер!» – а затем обхватил Гуляша всеми четырьмя лапами.
И тут веревка, связанная из резинок, натянулась до предела – и наконец упруго отскочила назад. Поздно, слишком поздно Джейко щелкнул зубами – поймал он только воздух. Крысы уносились вверх все быстрее – прочь, прочь из ямы, – пока не зависли в воздухе на полпути, как раз вне досягаемости.
Пес все еще недоуменно таращился ввысь, когда с другой стороны балки спрыгнул Гуталин. На глазах у потрясенной толпы он стремительно и отвесно летел навстречу терьеру.
Джейко сощурился. Крысы, взмывающие в воздух, – это одно, но крысы, которые сами падают ему в пасть, – это же совсем другое дело! Это – крыса на блюдечке с голубой каемочкой, это вкусная крыса на палочке.
В полете Гуталин оглянулся через плечо. Там, наверху, Питательная лихорадочно что-то завязывала и перекусывала зубами. Итак, Гуталин находился на другом конце Сардиновой резинки. Но Сардины загодя все тщательно объяснил. Веса одного лишь Гуталина было недостаточно, чтобы поднять двух других крыс обратно на балку…
Так что как только Гуталин увидел, что Сардины и его барахтающийся пассажир благополучно исчезли в темноте под крышей…
…Он выпустил из лап массивный старый свечной фонарь, который прихватил в качестве добавочного груза, и перегрыз веревку.
Тяжелый фонарь с высоты грохнулся на Джейко, Гуталин приземлился сверху и тут же перекатился на пол.
Толпа безмолвствовала. Безмолвствовала она с тех самых пор, как Гуляша выхватили из ямы. Повсюду над оградой – да, увы, слишком высокой, никакая крыса не допрыгнет! – Гуталин различал лица. По большей части красные. И рты, по большей части открытые. Именно в такой тишине щекастые красные лица переводят дыхание – готовясь в любой момент заорать снова.
Вокруг Гуталина уцелевшие крысы тщетно пытались взобраться вверх по гладкой стене и снова и снова оскальзывались и падали. Идиоты, думал Гуталин. Четверо или пятеро таких, как вы, заставили бы любого пса пожалеть, что он на свет родился. Но вы пытаетесь выкарабкаться, вы паникуете, и вас уничтожают по одной…
Слегка оглушенный Джейко заморгал и вытаращился на Гуталина. В горле его заклокотал рык.
– Что, получил, ты, ккрркк? – произнес Гуталин, достаточно громко, чтобы его услышали зрители. – А теперь я покажу тебе, как крыса может