- Ну-ка спроси его, с чего королевич решил, что это наших рук дело? - велел Ртищев.
Вообще-то, думный дьяк, как и многие во время смуты, немного научился польской речи и мог бы обойтись без переводчика. Однако одному в таком деле как посольство без товарища трудно, а с боярским сыном можно было хотя бы посоветоваться в затруднительной ситуации.
- Ясновельможный пан посол, - велеречиво начал перетолмачивать Лопатин, - выражает свое несказанное уважение к вашему королевскому высочеству, а только никак не может уразуметь, в чем причина вашей немилости, ибо картинки сии видит впервые и не знает даже что на них написано.
- Врет, каналья! - прошептал Владиславу на ухо стоящий подле Казановский.
- Более того, - продолжал толмач, вероятно смекнувший, что говорит фаворит королевича, - в Москве мало кто знает этот язык, а потому вряд ли могли написать на нем что-либо.
- Зато ваш герцог прекрасно на нем изъясняется, - саркастически воскликнул пан Адам.
- Чего он там лопочет? - тихонько спросил дьяк.
- Говорит, де, что государь наш мог это написать.
- Тьфу ты басурманин, - чуть не сплюнул на глазах королевича Ртищев, - Ивану Федоровичу, что, делать больше нечего как всякую неподобь малевать?
- Ясновельможный пан посол, - снова начал Лопатин, - говорит, что наш государь, превзошел многие науки и всяким языкам разумен, однако в таком неподобном деле, как малевание бесовских картинок, николи замечен не был!
- Ну, это еще ничего не значит, - вкрадчиво промурлыкал на ухо королевичу пан Адам, - у этого герцога столько разных талантов, что обо всех вряд ли знает даже его родная мать!
- Чего он там шипит то? - тихонько переспросил не расслышавший его дьяк, - вот же язык у людей шипят будто, прости господи, полозы!
- Да, хвалит царя нашего, - пояснил толмач, - сказывает, разумен больно.
- Что есть - то есть, - довольно закивал Ртищев, - ты скажи ему, что он еще и миролюбив и хочет решить все полюбовно. Дескать, мы вас не знаем, и вы нас не видели. Вот вам бог, а вот и порог! Пусть только пленных вернут.
- Ясновельможный пан посол, - начал было Лопатин, но Казановский перебил его:
- Послушай, как там тебя, ваша псячая мова не так уж сильно отличается от нашего христианского языка, чтобы вы не могли нас понимать! И если вы с этим напыщенным болваном думаете, что можете безнаказанно морочить нам голову, то сильно заблуждаетесь! Не будет вам ни мира, ни пощады, пока не покоритесь нашему всемилостивейшему господину королевичу Владиславу!
- Чего он там толкует?
- Ругается, - невозмутимо пожал плечами толмач, - сдавайтесь, говорит, либо живота лишитесь!