Амурские войны (Васильев) - страница 8

Строптивого спекулянта Варнавского Поляк, Кабан (Лунев) и Урка (Зайшло) вытащили из собственного дома и отвезли на Клочковское кладбище. Там его поставили на край свежевыкопанной вакантной могилы. Бандит Дименштейн поднял с земли усохший венок и, надев его на шею уже и впрямь скорее мертвому, чем живому, от страха Варнавскому, стал толкать его в могильную яму, приговаривая: «Думай, где достать деньги!». Тут только «клиент» и согласился выложить требуемую сумму…

Домой к Ветвицкому Буня (Даниленко) и Мармура (фамилия и кличкасовпадают) приехали вечером. Увидев их в окно, молодой делец с криком: «Мама, ко мне идут!» — заперся в ванной. Предусмотрительно перерезав ведущий к дому телефонный провод, бандиты вошли в квартиру. Ветвицкий затаился и притих, как мышь перед рассветом. Он слышал, как шуршат в темноте его настороженные ресницы… Порыскав по квартире и не найдя ничего, кроме набора порнографических открыток, амурцы ушли несотенно хлебавши. Но, долго еще не отваживался Ветвицкий покинуть свое кафельное убежище…

Играя с «лохами» в карты, ребята Матроса иногда выдавали одного из бабyинов за человека с Севера или вора из Донецка, который «способен на все». Именно на него — парня с Севера или донецкого вора, в роли которых лодвизались чаще всего Мармура, Рахит (Парадиз) или сам Матрос, на глазах у облапошенного дельца «переписывают долг», после чего указанный бандит приобретает полное амурское право его (долг) выколачивать. Подобным образом ребята Матроса «обули» продавца пива Холина и мелкого «цеховика» Гольдберга. У последнего взяли в залог его личные «Жигули» и укатили на них. Автомобиль «честно» вернули, когда Гольдберг выложил долг — 4,5 тысячи, возникших из невинной поначалу карточной игры на коньяк…

В конце семидесятых — начале восьмидесятых годов ребята с Амура были в зените своей шальной славы. О них говорил весь город — от вокзала до Амура. Молва приписывала им совершенно невероятные поступки.

И если честные люди, зная, что им нечего опасаться, произносили слово «Матрос» без страха, то на барменов, спекулянтов и подпольных бизнесменов оно наводило животный ужас. Бессонными ночами килограммами поедали они дефицитный седуксен, но, не получив успокоения, расплющивали свои покрытые пушком рыльца об оконные стекла. Часами вглядывались и вслушивались они в чугунный мрак южной ночи: не тормозят ли визгливо у дома кроваво-красные «Жигули» амурца Алика Дименштейна, не выходят ли из них крепкие парни в белых рубахах, под которыми спрятаны ножи и обрезы.

И все чаще липкую приднепровскую тьму молнией пронзал истошный мужской крик: «Мама! Ко мне идут!!!»