Пусть ему приятно будет! Я бы и не такое для него сделала. Да что могу? Старая уже. Бедная.
На другой-то день он на вахту ко мне и заглянул. Спасибо сказал. И еще — что никогда не видел вязаных цветов и что руки у меня золотые. И руку мне при этом поцеловал. Тут-то сердце мое и забилось как раненая птица. В голове зашумело. В глазах белым-бело стало. «Скорую» вызвать пришлось. Уколы делали. Давление мерили. Сергей-то Викторович не ушел никуда! Рядом был. А потом, как полегчало мне немного, домой отвезти взялся.
Ехала я с ним в его машине и думала: молодой была — мечтала, что повезет меня принц в золотой карете. Вот и явился принц, и везет меня. Да жалко, я не принцесса уже давно…
Сергей Викторович к домику нашему подрулил, где мы с Тамарой уже лет пять как вместе живем. Муж ее умер, мой — тоже. Сын ее давно в Днепропетровск уехал, украинцем стал. А у меня детей и не было, Бог не дал.
Когда Петр Иванович мой умер, одна я осталась в Серышеве. Дом большой, участок — сорок соток. Всему руки хозяйские нужны. А с меня — огородник какой? Супруг покойный сам огородом да садом занимался, а меня берег за «голубую кровь». Это он так, смеясь, говорил. Оттого, что дед мой дворянином был, инженером-путейцем. До революции во Владивостоке служил. Дом свой недалеко от набережной имел, до сих пор стоит дом этот. Мама моя дочкой его младшей была. У меня и фото сохранилось: дед в мундире путейца с фуражкой в руках, бабушка рядом в платье с оборками, две мамины сестры-гимназистки в формах и шляпках по бокам стоят и мама моя, совсем малышка, в кружевном платьице и чепчике — у бабушки на руках. Фотография — коричневатая, на плотном листе, внизу в виньетке надпись — «Фото Шалабанова». Мама карточку эту, как святыню, хранила.
После революции дом у деда конфисковали. Семье две комнаты оставили. Потом деда и бабушку арестовали, сестры мамины сбежали кто куда, а она одна осталась. Ее, правда, не тронули. Но из комнат в каморку переселили. Под лестницей. Так там и прожила всю жизнь. В двадцать лет меня родила. Об отце моем ничего никогда не рассказывала. Отчество мне деда дала — Августовна. И фамилию его, не побоялась, записала, хоть и дворянскую — Валенрад.
Мама чертежницей всю жизнь проработала. Тише тени собственной ходила. А я после техникума библиотечного по распределению в сорок девятом году в Серышев уехала. Там замуж за Петра Иваныча и вышла. Я к нему уважительно относилась. И он ко мне с душой.
А после смерти его, в девяностом году, трудно мне стало. С ног на голову все вокруг перевернулось: кооператоры, ларьки, «сникерсы», зарплату задерживают. Народ бросился сам свои экономические проблемы решать. Куда нам, пенсионерам, деваться?