А пока позвоним Вержбовскому, обрадуем его появлением своей персоны в Нью-Йорке, если, конечно, он сам куда-то по делам не уехал. Трубку подняла его супруга, обрадовалась моему звонку и с готовностью доложила, что муж сейчас в 'Русском клубе'. Где, возможно, задержится допоздна, поскольку там сегодня в 9 вечера начинается заседание литературного кружка 'Славяне', гостем которого был писатель Владимир Набоков.
Ого, гляди-ка, кого заманил в свои сети Виктор Аскольдович! Кстати, Набоков ещё не написал свою 'Лолиту', точно помню, разродился он этой книгой после войны. А вдруг в связи с изменением хода истории и не напишет? Тогда мировая литература многое потеряет. Или не потеряет без этой педофилической истории?
Ладно, бог с ним, с Набоковым, а к Вержбовскому можно и сейчас подъехать. Причём без предварительного звонка, хотя телефонный номер на 'Орфее' я до сих пор помнил наизусть. То-то будет сюрприз!
Ровно в 20.00 я ступил на мостик, переброшенный с причала на 'Орфей', борта которого по-прежнему отливали нежно-бежевым цветом, а буквы в названии судна даже в сумерках полыхали ярко-красным.
- Здравствуйте, - встал на моём путь крепкий молодой человек, - к сожалению, сегодня закрытое мероприятие.
- Серьёзно? Жаль, а я собирался навестить старого друга, - по-русски ответил я.
- Кого именно? - приподняв левую бровь и также переходя на русский, с ленцой поинтересовался парень.
- Вержбовского Виктора Аскольдовича. Будь добр, передай ему, что тут его дожидается старый товарищ, прилетевший из Лас-Вегаса.
- Погодите-погодите... Ну точно! А я смотрю, кого вы мне напоминаете! Вы же Ефим Николаевич Сорокин, один из основателей 'Русского клуба'. Я вас на нашем хуторе видел, года четыре тому назад, вы к Василию Антоновичу приезжали.
- Молодец, память у тебя хорошая, но не стоит кричать так на всю округу.
- Извините... Проходите, давайте я вас сам к Виктору Аскольдовичу проведу.
Вержбовский обнаружился в 'Красной комнате', где вёл беседу с мужчиной, на вид моим ровесником. Высоколобый, с объёмной залысиной и сигаретой во рту, он что-то вещал Виктору Аскольдовичу, а в глубине комнаты я разглядел не сразу замеченную тощую брюнетку со слегка выдающимся носом.
- Ба, Ефим Николаевич! Какими судьбами?!
Вержбовский вскочил с кресла и, расплываясь в улыбке, двинулся навстречу, раскинув в стороны руки.
- Да вот, прилетел в Нью-Йорк утрясать дела со своей книгой, а заодно решил и вас навестить, - ответил я, освобождаясь из его объятий
- Ого, вы уже и писателем заделались! Когда только всё успеваете... Кстати, хочу вас познакомить.