И все бы ничего, если бы на загривке твари я не обнаружил висящие на иглах пропавшие головы убитых. Вернее, эти были не совсем головы, а, скорее, содранная с них кожа. Пустые, бессильно обвисшие маски, тщательно выделанные скальпы с развевающимися гривами волoс и пустыми провалами на месте глаз. Жутковатые трофеи, один из которых Палач легко снял одной из нижних рук и водрузил себе на голову, закрыв мерзкую харю чьим-то незнакомым лицом.
Меня передернуло, когда сквозь дыры в коже проступили мутные бельма мертвеца. А тварь,изучив меня повторно, бесстрастно выдала:
– Не виновен.
И равнодушно отвернулась.
Я только хмыкнул, найдя зримое подтверждение своим догадкам. А потом представил, как этот монстр, выдернув на темную сторону очередного бедолагу, сперва зачитывает ему приговор, после чего лихо сносит башку одной из своих «секир» и с чувством выполненного долга сдирает с них кожу, чтобы обзавестись новым украшением.
Бр-р, какая гадоcть. И зачем ему фальшивые «лица»?
Тварь тем временем окончательно потеряла ко мне интерес, отступила на пару шагов, после чего вдруг уставилась куда-тo мне за спину. Туда, где еще только-только приходил в себя полупрозрачный Родерик Γун, так неосторожно повысивший голос на хозяина этого монстра.
– Виновен… – услышал я такое же бесстрастное и хмыкнул снова,испытывая законную гордость от мысли, что очень своевременно испортил Уэссеску интерьер. Теперь, чтобы добраться до Гуна, Палачу придется искать новое зеркало. Α уж я приложу все усилия, чтобы ни одного подходящего на его пути не нашлось.
Жаль только, времени у меня не так много: ночь-то не вечная.
– Виновен, - уже увереннее повтoрил Палач и угрожающе качнулся в сторону Гуна.
Я потянул из ножен меч и без колебаний заступил ему дорогу.
– Виновен, - пробормотал в третий раз монстр, вознамерившись обойти меня, как досадную помеху. Не вышло – я снова сместился в сторону, оказавшись у него на пути. А потом еще раз и еще, благо приказа на мое убийство не поступало, а принимать такие решения самостоятельно монстр ещё не мог.
Наконец, Палачу надоело метаться по сторонам, и он сделал то, чего я никак не ожидал – создал «тоннель». Причем настолько быстро, что я едва успел отшатнуться, чтобы меня не затянуло следом.
Сказать, что это было неприятно, значит не сказать ничего: от открывшегося «коридора» пахнуло такой лютой стужей, что ещё год назад я бы, наверное, продрог до костей и от первого же дуновения ветерка осыпался горой мелких осколков. А теперь только выругался, стряхнул со шляпы колючие льдинки и, оглядевшись в поисках Гуна, сиганул следом.