— Перелом правой ноги выше щиколотки, на груди выкушен левый сосок, остальное все цело.
Старуха в свое время кончила курсы сестер милосердия, поэтому работала умело, без суеты. Она промыла и перевязала рану, сложила сломанную ногу и скрепила ее бинтом с двумя лучинами.
Помольцев растерянно топтался у порога и в десятый раз начинал и не кончал рассказ о пьяном жеребце:
— Этта мы идем с Никитушкой, а он как вылетит… Я, значит, туда, а он подался сюда…
Безуглый послал его отогнать от окна праздных зрителей и попросил сходить в сельсовет за подводой. Надо было немедленно отвезти сына в больницу.
Никита застонал, открыл глаза. Безуглый подошел к нему, взял за руку. Рука была чуть теплая, влажная и липкая от растаявшей недоеденной конфеты. Ребенок заметил слезы на глазах отца, заплакал. Безуглый уткнул голову в подушку, затрясся от рыданий. Он был уверен, что Никита на всю жизнь останется калекой. Бабушка закричала на него:
— Уйдите, Иван Федорович, от ребенка! Вы его без нужды расстраиваете. Смотрите, какой он молодец.
Никита перестал плакать, сказал отцу:
— Не реви, тятя, я оздоровею.
Безуглый выскочил на улицу. Он бесцельно закружился по двору, стал заглядывать в окна. Бабушка от мух закрыла лицо ребенка кисеей. Никита под покрывалом побледнел и пожелтел, как покойник. Отец со страхом смотрел на его неподвижный профиль и часто вытирал глаза.
В больницу Никиту увезла бабушка Анфия.
* * *
Безуглый нехотя пожал руку Леонтия Леонтьевича Желаева. Он обругал себя за медлительность с перевыборами сельсовета. Желаев и Помольцев стояли у порога. Он подал им стулья.
— Я вызвал вас для производства обыска у гражданина Морева.
У Желаева дернулись бесцветные щетинистые брови.
— Разве что заметили за им? Мужик он будто справный.
— Мы должны будем арестовать его независимо от результатов обыска.
— Чем он вас прогневил, Иван Федорович? Вы ведь у него и от белых спасались, и на охоту с им ездили.
— Он мне предлагал сегодня взятку — раз, пытался шантажировать меня — два, спрятал хлеб — три. Я думаю, что сельсовет не может оставить без внимания историю с жеребцом.
Безуглый подтянул ремни у сапог, пощупал в кармана маузер, надел фуражку. Он не дал мыслям о сыне снова овладеть собой.
Желаев сказал:
— Жеребец, можно сказать, был первый производитель по всему сельсовету.
Безуглый посмотрел на него с изумлением. Он не мог разобрать, издевается Желаев или просто не понимает, что речь шла не о лошади.
На улице Безуглый стиснул в кармане кривую рукоятку револьвера. Ни одной мысли о сыне. Он должен думать только о деле. Сын поправится. Нога срастется правильно.