Исидора никогда не предлагала ему таких простых отношений. Когда она была еще совсем юной, Рамон был в ее глазах объектом восхищения и поклонения, ожиданий, которых он никогда бы не оправдал. Поэтому пять лет назад он оказал ей огромную услугу, позволив Исидоре поверить, что он переспал с ее матерью. И она по сей день ненавидела его всей душой. Исидора в одночасье перестала сопровождать своего отца в офис или на гонки, в которых участвовал Рамон. Правда, Исидора продолжала общаться с его сестрами, но она каждый раз вежливо отказывалась от любых приглашений, которые присылали ей Совертеры.
Когда Исидора получила высшее образование в сфере пиара и начала часто бывать за границей по работе, их с Рамоном пути пересекались несколько раз, но она неизменно уходила от него прочь так быстро, как позволяли приличия. Поэтому на ее попку Рамон насмотрелся вдоволь.
Ее презрение к Рамону достигло своего апогея в прошлом году, на праздновании шестидесятипятилетия ее отца. Да, у Рамона были соперники и в бизнесе, и на гоночной трассе, но никто не ненавидел его с такой силой. Исидора выглядела такой взрослой, такой роскошной в темно-сапфировом платье в пол. Рамон счел, что она уже забыла свое детское увлечение им и готова наконец услышать правду.
– Я хочу закопать топор войны, – сказал он, кружа Исидору в вальсе. – Давай поговорим где-нибудь наедине.
– А, так вот как это называется, закопать топор? – ответила она ледяным тоном. – Нет, спасибо.
Исидора ушла прежде, чем закончилась музыка. Она все еще вела себя как ребенок…
Рамон одернул себя и вернулся в настоящее, сосредоточившись на словах Исидоры.
– Ты уходишь из гонок? – с недоверием переспросила она.
– Да. – Это наименьшее, что он мог сделать для своей семьи.
– Но ты все еще выигрываешь. Твои поклонники будут просто раздавлены.
– Мне уже достаточно славы и денег.
– Но… тебе ведь это нравится.
Она закрыла дверцу шкафа и встала так, что ее колено было видно через разрез на юбке. Да, она определенно уже не ребенок.
– Это просто приятное развлечение. – Он пожал плечами. Психолог сказал бы, что его жажда скорости – это компенсация вины за то, что Рамон не смог догнать Треллу, когда ее похитили, но ему действительно нравились гонки. – Я уже давно раздумывал над этой возможностью. Я продолжу спонсировать свою команду и буду в курсе всех событий.
– По-моему, это перебор. Нельзя же вечно отрицать беременность Треллы.
Рамон сложил руки на груди. Он не привык защищать свои решения перед кем бы то ни было.
– Я решил объявить об уходе из гонок именно сейчас, чтобы отвлечь прессу от Треллы, – не удержался от снисхождения в голосе, – но решение стало неизбежным, как только Цинния забеременела. Анри уже не может путешествовать так же много, как и раньше.