— Я научился этому, — сказал Джо Фредерсен. — И будь уверен, Фредер, что люди, за которых ты волнуешься, спят спокойнее и лучше моего. Тяжесть творчества не давит их мозга. Берегись, Фредер, считать людей хорошими, видеть в них невинные жертвы только потому, что они страдают. Их горе трагично, но в нем есть логика — ибо они применимы только как масса, а отдельный человек почти не имеет цены. Не забывай, что люди — продукт случайности, Фредер. Это не важный материал. Но если в отливке их произошла ошибка, их нельзя снова отправить в плавильную печь. Мы принуждены брать их такими, как они и есть. И не наша вина, если они погибают вследствие своей непригодности.
Он хотел продолжать, но дверь медленно и осторожно раскрылась и в комнату вошел Геймердинг. Он выглядел еще растеряннее прежнего, у него было лицо человека, который знает, что он погиб.
— Грот, сторож машины сердца… — произнес он заикаясь.
Джо Фредерсен тут же прервал секретаря. Движение головы его сказало:
— Пусть войдёт!..
Геймердинг отошел в сторону, и Грот вошел.
* * *
Грот был великаном. У него были плечи и затылок циклопа; при виде груди и рук его казалось, что он может задушить в своих объятиях молодого быка.
Грот любил три вещи на свете: своих детей, своего господина и свою машину. Детей своих он почти не видал никогда, господина своего редко, а у машины он проводил дни и ночи. Она была чудом из чудес Метрополиса. Ее называли сердцем Метрополиса, потому что в исполинском городе едва ли существовала машина, которая каким-либо образом не получала бы энергию от этого стального титана, не зависела бы от нее. Грот знал машину куда лучше, чем самого себя. В машине переливалась его кровь, напрягались его мускулы, думал его верный мозг.
Несомненно, должны были произойти исключительные, опасные вещи, чтобы побудить Грота передать — хотя бы и на кратчайший срок, — наблюдение за своей машиной другому. Грот редко раскрывал рот, но если это случалось, стоило послушать его.
Джо Фредерсен знал это.
— Что скажете, Грот? — спросил он напряженно и нетерпеливо.
Грот молча раскрыл свой огромный кулак и молча протянул его Джо Фредерсену.
На ладони его лежал маленький смятый, испещрённый значками, кусочек пергамента.
Джо Фредерсен быстро взял пергамент, но посмотрел на него рассеянно. Казалось, ему все это уже было знакомо.
— Откуда у вас этот план, Грот?
— Из кармана одного рабочего, который только что погиб около машины.
— Больше вам не о чем сообщить мне?
— Не о чем, господин Фредерсен.
— Благодарю вас, Грот, — сказал Джо Фредерсен, протягивая руку…