В дверь стукнули.
— Барин…
— Нашли вы его?
— Этот человек ждал у садовой калитки.
— Проводите его в мой кабинет.
Через десять минут они стояли опять лицом к лицу.
— Чем объяснить, — начал Брингер, прежде еще чем индус успел его приветствовать, — что мой слуга нашел вас у садовой калитки.
— Я ждал его, — ответил тот, как бы само собою понятную вещь.
— Вы были, следовательно, уверены в том, что я вас позову.
— Да, саиб. Я был в этом уверен.
— Но, почему?
Индус поднял голову. Нежность его улыбки обезоруживала всякую обиду.
— Никто не может убивать не родившихся детей своей души, саиб.
— Вы желаете, значит, чтобы я немедленно пустился в путь?
— Это последний день и последний час. Ты очень долго болел.
— Неужели день и час так важны в данном случае?
— Часы не имеют двойников, саиб, — ответил индус скорбно.
— И я должен уехать, не имея возможности сообщить своей жене, куда я еду?
— Завтра утром запрета больше не будет. Скажи слуге что хочешь, чтобы успокоить супругу. Но цель путешествия может она узнать лишь завтра.
— А если она вернется до моего отъезда?
— Поспеши, саиб, — прозвучал простой ответ.
— Надо упаковать чемодан.
— Чемодана не надо, саиб. Ты гость моего господина и тебе не остается больше, как только приказывать. Пожелай, и ты получишь все!
— Я желал бы лучше заботиться о себе сам.
— Сделай это, саиб, если ты не будешь доволен тем, что мы тебе сможем предложить!
Брингер пожал плечами.
— Извините меня на минуту, — сказал он и отправился обратно в спальню, оставив дверь открытой. В зеркало он увидел спокойно стоящего на своем месте индуса.
Брингер достал клочок бумаги и написал карандашом:
«Милая! Не беспокойся обо мне. Прочти это письмо. Дело по-видимому серьезное. Должен немедленно уехать; сообщаю тебе об этом против воли заказчика. Не бойся. Завтра протелеграфирую тебе обстоятельно. Как только узнаю подробности, попрошу тебя последовать за мной. Я не мог отказаться от крупного предложения, как человек и как архитектор. Целую твои милые глазки.
Мишель».
Он сунул записку в конверт раджи и положил письмо на подушку. Затем завернул огонь и, выйдя из комнаты, захлопнул дверь.
— Пошли, — сказал он.
Индус поклонился, стоя по-прежнему с опущенными глазами.
Брингер направился в переднюю и позвал слугу.
— Я ухожу — сказал он громко, так, чтобы индус мог это слышать, — когда моя жена вернется, то скажите ей, что я по делам службы принужден был немедленно уехать. Пусть она не беспокоится, — я современно здоров и сообщу ей завтра утром телеграммой обо всем подробно.
— Слушаюсь, барин, — сказал слуга и отворил дверь.